Масштабная операция

— А о чем жалеть? — вздохнула Анжела. — Родителей нет; кому мы с сестрами нужны?! А будущее… Зачем мне думать о будущем, когда я и так его знаю. Если бы осталась в ауле, то к этому времени какой-нибудь престарелый начальник прислал бы родне калым. А им это только на руку — поскорее отделаться от лишних ртов. Отвели бы к нему в тот же день… Нет уж!

Спецназовца нестерпимо подмывало озвучить вполне уместные фразы: «Ну, положим, в смерти твоей матери действительно виноваты те, кто неумело отбомбился в окрестностях Урус-Мартана. А остальное?! Отца убили свои же чеченцы, из-за ваших же жутких законов Шариата. Потом ты решила, что лишена выбора, а возможно и будущего; допустим, тебе не хочется выходить замуж за старика. А причем здесь десятки тех, кого тебе предстоит угробить вместе со своей никчемной жизнью? О них-то ты подумала?!»

Он сдержал рвавшееся изнутри возмущение — слишком мало знал эту глупую девчонку, и столь откровенные фразы, переходящие грань легкого трепа за утренней пробежкой, могли послужить ему смертным приговором.

Обучение военному делу очередного набора рекрутов завершалось. Около двухсот возмужавших выпускников, из двухсот пятидесяти присланных с разных концов Чечни призывников, вскоре отбывали в родные пенаты. Там им предстояло терпеливо дожидаться желания кого-то из полевых командиров пополнить ряды своего партизанского соединения. Сразу же после окончания курсов могло посчастливиться немногим избранным: тридцать достойных бойцов попадали в действующую армию; самым лучшим, проявившим недюжинные способности в период подготовки, предстояла поездка в учебные центры Афганистана и Пакистана; набольшим же и неизменным спросом пользовались смертницы. Группа муфтия, как правило, в полном составе снаряжалась с первой же оказией и навсегда исчезала в северном направлении. А спустя некоторое время все газеты и телевизионные каналы необъятной державы наперебой сообщали о прогремевших взрывах на стадионах, вокзалах, в транспорте и прочих местах скопления мирных граждан России.

За неделю до завершения подготовки, на общем построении курсантов старший инструктор — выходец из Каира, поинтересовался, кто разбирается в автомобильных двигателях и хочет помочь водителю с ремонтом. Ясаева, полагая, что предстоит заниматься «Джипом», успела изъявить желание первой…

— Жаль, но видимо бегать по утрам больше не получиться, — сообщила она, отыскав после построения наставника рукопашного боя.

Сайдали равнодушно усмехнулся и не удержался на прощание от сарказма:

— Я тоже с некоторых пор не вижу смысла в твоих занятиях спортом.

Теперь незамысловатый намек прозвучал доходчиво — она повернулась и, понурив голову, пошла к автомобильной стоянке…

А утром следующего дня Татаева неожиданно позвали в черно-зеленое пристанище эмира.

— Присаживайся, Сайдали, — любезно предложил хозяин.

Рядом с ним находился советник Губаев. На коврике, перед начальством, словно в витрине оружейного магазина были аккуратно разложены пистолеты различных систем.

— Как дела у наших новобранцев? — поинтересовался Шахабов.

— Нормально, — сдержанно отвечал инструктор. — Великих бойцов я из них не сделал, но кое-чему научил.

— Что ж, именно это и требовалось. Но ты здесь по-другому поводу, — он мимолетно взглянул на заместителя по безопасности и, вращая вокруг безымянного пальца платиновую печатку, продолжил: — Мы готовим секретную акцию, важнейшую часть которой хотим поручить тебе. Готов ли ты к серьезной работе?

— Думаю, да. Однако мне не хотелось бы убивать своих соплеменников. Помните о нашем уговоре?

Любой другой положительный ответ Татаева, выражающий сиюминутную и абсолютную готовность к активным действиям, неизменно вызвал бы подозрение. Осторожное же напоминание о давнем соглашении явилось закономерным и последовательным шагом в его поведении.

Перед тем, как дать окончательное согласие взять новое имя и принять ислам, Торбин в давней беседе просил эмира оградить его от операций по уничтожению живой силы противника. Пожалуй, именно это условие уберегло тогда Сайдали от традиционного в таких случаях ритуала для славян, решивших переменить веру — участия в казнях военнопленных. И скрепя сердцем, Шахабов воздержался от обычая повязывать кровью нужных ему людей.

— Я не забываю о своих обещаниях, — удовлетворенно кивнул Беслан Магомедович и, оставив в покое роскошный перстень, победно стрельнул глазами в сторону советника. — Никого убивать, надеюсь, тебе не придется. Разве что в самом крайнем случае. Итак, о деле… Через пять дней мы отправляем двадцать человек на север. Командиром группы назначен мой заместитель — Альберт Губаев. Дойдя до районов, занятых федералами, вы разделитесь на пять отрядов, каждому из которых надлежит выполнить самостоятельное задание. Тебе мы доверяем командовать одним из них.

— Какова будет задача у моего отряда?