Массовка

На Артемия немедленно уставились сидевшие неподалеку статисты.

Не всегда приятно быть объектом всеобщего внимания. С повышенным вниманием отчего-то всегда приходит отчуждение. Но черт с ним, с отчуждением – лишь бы подушкой во сне не придушили.

– С чего ты взял? – нарочито беспечно сказал Артемий. – Зачем мне это?

– А просто так, – недобро сказал кто-то. – Тебе ведь все можно – ты с Хозяином на короткой ноге…

Артемий поискал взглядом говорившего и не понял, кто это был. Троица замышляющих побег спешно отвернулась и принялась тихо переговариваться.

Над головой зажужжала камера.

Артемий поднялся, двинулся по проходу. Возле нар неподалеку возилась группка людей. Первой показалась свесившаяся с нар рука. Пальцы скрюченные, отдающие синевой. Чуть поодаль курили урки. Судя по перекошенным физиономиям, вряд ли они были причастны к этому событию.

Подошел ближе.

Зрелище на любителя. Посиневшее лицо перекошено, тело будто свела судорога. Мужчина не маленький. Как можно задушить такого незаметно для соседей?

Один из статистов, в очках с массивными линзами, в упор рассматривал труп. Несмотря на линзы, щурился, даже язык высунул – так ему интересно. Другие глянули на Артемия – и спешно отвели взгляды. Неужто его подозревают всерьез?!

– А почему охрану не вызвали? – небрежно спросил Артемий. Так, чтобы не молчать.

– А зачем? – не отрывая взгляда от мертвеца, произнес статист в очках – Он все видит.

Словно в подтверждение под потолком дрогнула камера.

«Он». Как интересно. В бараке уже складывается собственная мифология, своя структура мира, в которой слово «Он» – синоним «Хозяина» и, пожалуй, самого Бога. Ну, разве не Бог тот, что дарует пищу и в силе отнять твою жизнь?

– Убийца – крепкий парень, – поправляя очки, сказал статист. – Покойник успел проснуться и наверняка дергался. Только шансов у него не было.

– Есть какие-нибудь подозрения? – твердо спросил Артемий. – Кто мог его… так. И за что?

– Да, нет, – дернул плечом очкарик. – Кто угодно мог…

Артемий поймал на себе тяжелые взгляды уркаганов.

Лучше пусть скажут в лицо. Тогда можно выдвинуть свои доводы. Но они молчат. Подозревают – и молчат. А начни сейчас оправдываться – и конец. На воре шапка горит. Гадостно. И ведь этой ночью надо вновь встретиться с Аней. А, значит – снова шастать в ночи. И теперь за ним будет следить множество настороженных глаз.

Черт, было бы здорово пережить ближайшую ночь.

– Нет, – покачал головой Камин. – Этой ночью ты никуда не пойдешь. Поверь – в твоих же интересах. Парни нервничают: не любят они, когда ситуация из-под контроля выходит.

– Это понятно, – сказал Артемий.

– Понятно ему… Погоди, вот все уляжется…

Господи, что он несет?! Что уляжется? Он и впрямь собирается вечно куковать в этом бараке? Чего ждать, чего?!

– Эй, как тебя! Арт!

Вроде, голос старосты барака.

– Иди сюда!

Какой важный персонаж, вы только посмотрите. Даже Камин ведет себя попроще. При таком плюгавеньком облике – столько гонора… Чего ему, интересно?

Артемий подошел. Староста важно перебирал какие-то мятые листочки. Перед ним на грубом одеяле лежал объемистый целлофановый пакет.

– Зарплата, – сказал он. – Вот, распишись здесь…

Артемий молча расписался, с удивлением обнаружив на листочке свою фамилию. «Он» все видит, все знает.

– Держи!

Староста сунул в руку пачку денег.

Действительно пачку. Крупными купюрами. Столько ему не заработать и за полгода.

– Это мне? – тупо спросил он.

– Ага. За участие в массовке.

– Это, что, аванс?

– Это за вчерашний день. Так здесь платят.

Артемий недоуменно смотрел на деньги.

Кажется, кое-что до него стало доходить. Только ощутив в руках такую пачку, да еще умножив ее на возможное количество дней впереди, он ощутил, как тает его решимость немедленно удрать отсюда.

– Так всем платят? – спросил он.

– Всем, – сказал староста и углубился в изучение бумажек.

Глупо держа перед собой растрепанную пачку, Артемий медленно пошел к себе. И сразу же наткнулся на вчерашнего бритоголового знакомца.

– Налоговая… – сказал Артемий.

– Она самая, – встречный склонил стриженую голову на бок. – Помнишь – с тебя сегодня вся получка.

Артемий молча протянул сборщику податей свой гонорар. И ощутил, как в душе шевельнулось что-то неприятное, холодное и злое. Эти деньги не были заслуженными. Совершенно. И в то же время расставаться с ними было мучительно.

Ну и сволочь – этот Хозяин…

В проходе его поймал за штанину Тощий.

– Давай к нам! – бодро крикнул он.

Артемий послушно присел на нары.

И Седой здесь. Вот он, небрежно-ловко тасует карточную колоду.

– «В очко»? – предложил Тощий.

– В «преф»? – добавил Седой.

– Я осторожен с картами, – скривился Артемий. Мысли его были далеко.

– Я тоже, – бросил Седой, и карты замелькали в пальцах, как у изрядного шулера. – Чего хотел Камин?

– Это я хотел, – мрачно сказал Артемий.

– А-а, – произнес Седой.

Артемий посмотрел на порхающие карты и поинтересовался:

– А вы что же, так и собираетесь здесь сидеть?

– В смысле? – прищурился Тощий.

– Не пора ли отсюда сваливать?

Седой и Тощий переглянулись. Тощий приложил палец к губам.

– Момент нужен, – тихо сказал Седой. – Так, может, партейку?