Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве и Брежневе

Одним из организаторов погрома суд признал 23-летнего Валентина Романенкова. Он выделялся из прочих зачинщиков беспорядков более высоким образованием (незаконченное среднее), но походил на многих из них беспутным образом жизни. Был женат, но с женой не жил. Имел судимость за злостное хулиганство (апрель 1959 г.). Нигде не работал, органы милиции дважды «предупреждали» его о необходимости трудоустройства. По его собственным показаниям, за год до событий был задержан по подозрению в карманной краже и хотел уничтожить документы об этом малоприятном событии во время нападения на милицию. Романенков принял активное участие в освобождении заключенных из КПЗ - взломал дверь, ведущую к камерам предварительного заключения. Он кричал: «Гады, убьете одного или двух, но всех не перестреляете», требовал от милиционеров «выбросить белый флаг» и сдать оружие. Вслед за ним ворвались остальные. Романенко взломал ломом камеру № 4 и выпустил арестованных, среди которых был его знакомый⁴⁷⁹.

Среди бунтовщиков оказались две женщины - 38 и 30 лет от роду. Обе имели детей и растили их без мужей, обе были в прошлом судимы за малозначительные преступления и, вероятно, были убеждены, что их «засудили» несправедливо. Обе не сумели вынести бремя жизни и ожесточились в борьбе за существование. Государственный обвинитель охарактеризовал одну из них как «морально разложившуюся личность», а о другой в обвинительном заключении сказал, что она вела «себя непристойно, систематически пьянствовала, вела развратный образ жизни»⁴⁸⁰. Действия этих несчастных опустившихся женщин в ходе погрома отличалась особенным озлоблением, сопровождались матерной руганью. Как и большинство погромщиков они были пьяны, швыряли камни в окна, кричали «бей милицию» и т.п. Обе внесли в атмосферу волнений истерические, кликушеские нотки, как бы вымещая на жертвах беспорядков свою личную обиду и боль.

Волнения продолжались около 5 часов. В результате были приведены в негодность все окна и двери городского отдела милиции и УКГБ, разрушена телефонная связь, поломаны и вскрыты сейфы, похищено около 60 стволов оружия и большое количество боеприпасов. Из КПЗ было освобождено 26 человек, арестованных за уголовные преступления, и 22 - за мелкое хулиганство. Здание было выжжено изнутри, многие милицейские документы и частично документы уполномоченного КГБ были похищены или сгорели. Пятеро работников милиции и прокурор города были избиты. При подавлении волнений применялось оружие. Двое нападавших получили огнестрельные ранения⁴⁸¹. Отличительная особенность бунта - его почти исключительная направленность на работников милиции. В этом смысле муромские беспорядки были одним из кульминационных моментов начавшейся в 1950-е годы «хулиганской войны». Хулиганы и городские маргиналы перехватили инициативу протеста у рабочих и превратили траурную демонстрацию в кровавый погром.

«Показательный» суд

Для расследования дела о массовых беспорядках в Муроме была

образована следственная группа из 8 следователей органов госбезопасности во главе со старшим следователем по особо важным делам следственного отдела КГБ при Совете Министров СССР. В ходе следствия 8 человек было арестовано за участие в массовых беспорядках (по ст.79 УК РСФСР) и 11 человек - за «хулиганские проявления» (по ст.206 ч.2 УК РСФСР)⁴⁸².

Всего состоялось два судебных процесса. Первый из них прошел с особой помпой. Предварительное расследование по этому делу было закончено 3 августа, прокурор области в тот же день утвердил обвинительное заключение. Для суда выбрали Муромский клуб строителей, рассчитанный на 300 с лишним человек. Заранее отпечатали пригласительные билеты для «представителей общественности» на каждый день процесса. Распределял их непосредственно горком на предприятиях и в учреждениях Мурома. По-своему готовились к суду и некоторые обвиняемые. Как жаловались отдельные свидетели во время предварительного следствия, они боялись «мести со стороны хулиганствующих элементов»⁴⁸³.

Суд продолжался три дня. Зал был полон, а результат процесса -предрешен. Отобранная горкомом публика была готова «правильно реагировать». Когда государственный обвинитель потребовал смертной казни для трех подсудимых, зал разразился аплодисментами. Аплодисментами были встречены и речи общественных обвинителей. После вынесения приговора публика устроила настоящую овацию. Адвокаты же не могли и не пытались в сложившейся обстановке всерьез защищать своих подзащитных, но по различным мотивам (семейное положение, прошлая деятельность, признание вины и т.п.) просили суд о смягчении мер наказания⁴⁸⁴.

В день вынесения приговора - 11 августа - на всех предприятиях города прошли митинги и собрания. Выступали рабочие, присутствовавшие в зале суда. Участники митингов и собраний, разумеется единодушно и гневно, «осуждали преступную деятельность подсудимых и других бандитов и хулиганов, высказывали свое удовлетворение вынесенным приговором и требовали его исполнения»¹.

Дело Струнникова или «Отомстим за муромлян» (июль 1961 г.)