Мастер

— Но все же, дворянин Федор Колычев, ты подал на мое имя прошение об открытии школы фехтования, — размеренно сказал Петр.

— Согласно закону, принятому регентским советом, — отозвался Федор. — И, согласно уложению князя Андрея, необоснованный отказ может быть обжалован в городском и земельном суде.

— Да получишь ты свою лицензию, — отмахнулся Петр. — Ты лучше скажи, почему Басов не хочет открыть школу на свое имя? В Петербурге его еще не забыли.

— Не знаю, — всякая враждебность из голоса Федора исчезла. — Сказал, что ему это больше не интересно. Что этим должен заняться я.

— А пойти на службу ко мне не хочешь? Мне нужны сильные фехтовальщики. Дам сразу чин капитана… тем более, ты уже показал, что один стоишь целого взвода.

— Увольте, господин министр, — тон Федора снова стал отчужденным. — Помышляю только о мирной жизни и пребывании в роли скромного содержателя фехтовальной школы. Будьте любезны сообщить, когда смогу получить просимую лицензию, изложите свое дело и разрешите мне вернуться к своим заботам. Обустраиваемся, сударь.

— За лицензией зайдешь завтра в любое время в мою канцелярию. Тыну за сегодня все оформит, — Петр кивнул на стоящего рядом с ним белобрысого холуя. — А дело у меня простое. Вернется Басов, попроси зайти ко мне во дворец.

— Да вот он я. В чем дело, Петя? — растолкав стоящих у входа стражников, Басов вышел на середину двора.

— Игорь! — вскрикнул Петр. — Господи, да у тебя кровь на рукаве!

— На Макторга было совершено покушение, — холодно произнес Басов.

— Он жив? — голос Петра выдал волнение… несколько большее, чем следовало ожидать от обычно сдержанного министра.

— Ранен, но будет жить, — спокойно произнес Басов. — Так что у тебя ко мне?

— Давай поговорим… приватно, — попросил министр.

— Ну, давай, — улыбнулся фехтовальщик.

Глава 62 ПРИВАТНЫЙ РАЗГОВОР

За окнами уже давно стояла бледная синь петербургской белой ночи. В одной из комнат дворца министра внутренних дел сидели двое — сам министр и его гость. На столе перед ними стоял изящный кувшин с вином, далеко не первый за этот вечер, два золоченых бокала и блюда с фруктами и сыром. Оба собеседника, уже изрядно разомлевшие от вина, давно сняли и повесили камзолы на спинки стульев, расстегнули вороты рубашек и теперь, сидя в непринужденных позах, мирно беседовали, как встретившиеся после давней разлуки старые добрые друзья.

— Значит, добрался до Японии, — произнес Петр. — Молодец, завидую.

— А чего завидовать? — пожал плечами Басов. — Ты сделал свой выбор, я свой.

— И что теперь будешь делать? — склонил голову Петр. — Времени у тебя теперь еще больше, чем раньше, благо Федька учениками займется. Снова будешь придворных дам соблазнять и дуэлировать?

— Наигрался я в игрушки, Петя, — вздохнул Басов. — Больше не буду. Надоело.

— Игрушки? — хмыкнул Петр. — Тебе, кажется, нравилось.

— А ты так ничего и не понял, — погрустнел Басов. — Помнишь, еще когда мы ехали в Петербург, я тебе сказал: чтобы выжить в этом мире, надо быть понятным окружающим. То, что мне интересно на самом деле, большинству непонятно — ни здесь, ни там; и не будет понятно во веки веков. Вот я и сыграл дуэлянта и бабника. Просто эту роль мне играть было легче. Думаешь, мне очень нравилось этих размалеванных дур соблазнять и с дворянскими недорослями фехтовать? Зато смог спокойно заниматься, чем хотел. А вот ты заигрался, я вижу.

— Я не в игры играю, — насупился Петр. — Я дело делаю.

— И много сделал? — съязвил Басов.

— Много. Провел реформу образования. Теперь здесь есть школы — младшие, средние. Есть кадетские и юнкерские училища для подготовки офицеров из мелких дворян и разночинцев. Флот Северороссии — шестой в Европе, уступает только Испании, Англии, Голландии, Португалии и Франции. И это меньше чем за десять лет — благодаря мне. Я создал полицейскую систему и уголовный розыск, до которого в других странах Европы додумаются не раньше девятнадцатого века. Северороссия — единое и сильное королевство, которое, вот увидишь, скоро станет сильной империей. Я прекратил междоусобную войну. Хочешь сказать, что война по-прежнему идет? Да. Но теперь это война Северороссии и Московии, идущая на периферии, а не гражданская война, где брат восстает на брата. А знаешь, как это страшно — гражданская война, когда конница топчет посевы, когда нет недели, чтобы деревня, находящаяся в зоне боевых действий, не была ограблена то одной, то другой стороной? Когда, видя на дороге группу вооруженных людей, ты не знаешь, убьют тебя или только ограбят? Когда соседние государства вмешиваются в усобицу, чтобы отхватить себе кусок пожирнее? А ты что сделал за это время — ты, такой чистый и красивый?

— Я многое понял. И один из моих учеников стал мастером.

— Федька? Строптив, как и был, — буркнул Петр.

— Только теперь он мастер, — улыбнулся Басов.

— Но ведь это же неэквивалентные вещи — то, что назвал ты, и то, что перечислил я! — вскричал Петр.

— Полностью согласен, — подтвердил Басов и, отхлебнув из кубка, посмотрел Петру прямо в глаза. — Неэквивалентные. Я добился большего.