Мастер для эльфийки, или Приключения странствующего электрика

Я зловеще потёр руки, предвкушая зрелище, а потом посмотрел в небо. То стремительно чернело. Где-то недалеко прогремел гром. Значит, надо натягивать тент для коней и освобождать место в фургоне для нас. Надо как-то сушить одежду.

Глава 21. Тоска и склоки

Еле успел дотащить последнюю охапку веток и натянуть тент для скотины, как пошёл дождь. Нет, не ливень, какие бывают летом, а тот противный моросящий дождичек, мерзко падающий за шиворот, подло нападающий вместе с грязью на ботинки, проникающий под тент вместе с промозглым сквозняком.

Серое небо превратилось в сплошную мрачную пелену. А при взгляде на него в окружении высоких деревьев, создавалось ощущение, что находишься в комнате на цокольном этаже, и свет проникает лишь через узкие окошки, что у самого плохо побеленного потолка.

Летом дождь окрашивал траву, листву и цветы в сочне радостные краски. И ливень как ливень – тёплый, яростный и скоротечный, хотя и тучи чернее и гуще. Здесь же даже белые берёзы казались испачканными смешанной со шлаком серой известью.

Мдя. Гадость, одним словом. Которую, как говорил один мой неграмотный товарищ, надо пережить, скрепя зубы и стиснув сердце. А для этого нужно подготовиться.

Девушек к работам привлекать не стал. Рина, обёрнутая в простыню, маялась от безделья, слегка покашливая, но сейчас важнее сделать быстро, а это значит, самому. Тепличные барышни только помеха.

Уже попав под холодные капли, подставил под сгиб тента ведро, чтоб струйка воды текла не абы куда. Да и поить коней будет проще.

Второй полог натянул над небольшим пяточком рядом с фургоном, перекинув один край через тент повозки, чтоб на нас не лилось. Полоса ткани не очень широкая, и будь сильный ветер, брызги летели бы со всех сторон в лицо и костёр, но поляна окружена деревьями, ветер лишь слегка колыхал полотнище. Там и разместились эльфийки, прижавшись друг к другу. А у костра повесил одежду старшенькой.

– Ждите здесь, – проронил я, взял ружьё и достал из седельной сумки прорезиненый плащ серого цвета.

– Ты куда? – тут же забеспокоилась Рина, оторвавшись от занятий.

– Посмотрю, не ушли ли разбойники.

Девушка растерянно обвела взглядом поляну и встала, чуть не обронив простынь.

– Я с тобой.

– Боишься, кину вас здесь? – устало спросил я. Глубоко внутри росла злость, которую пока ещё сдерживал. Они прорывались лишь в виде раздражения. Злость на свою собственную глупость, что связался с этими ушастыми девками. Злость на погоду. Злость на самих девок, неспособных даже узел на верёвке завязать, сварить простейшую кашу или набрать хвороста. И, в конце концов, я здоровый мужик, у которого уже давно не было женщины, а тут эти дразнятся. Вот и сейчас Рина так поспешно встала, что низ простыни не прикрывал всё, что ниже пупка, а концы ткани болтались как полы плаща у театрального мушкетёра.

Я невольно уставился на причинное место, прикрытое аккуратным тёмным пушком. Вместе со злостью родилось чувство обиды, как у маленького ребёнка, стоящего у витрины с дорогой игрушкой или очень вкусной булочкой, которую ни купить, ни просто потрогать нельзя. Только и остаётся, что стоять и смотреть, надув губы. Но рано или поздно это надоест, и внутренний ребёнок, закричав на всю округу: «Не очень-то и хотелось!», пойдёт искать другую игрушку, другую булку. Пусть не такую вкусную и красивую, но зато доступную. Вот только беда том, что других рядом нет, а эти лежат на самом видном месте и дразнят.

Рина проследила мой взгляд и поправила простыню.

– Я скорее вас брошу, чем Гнедыша, – пробурчал я и направился к краю поляны. Там, у кустов, остановился и обернулся. – Больше никогда не буду связываться с эльфами.

Девушка молча села.

– А я заклинание метания ножей пытаюсь освоить. Поможешь? – раздались тихие слова за моей спиной.

– Чем я тебе помогу? – едва сдерживаясь, чтоб не повысить голос, переспросил я. – Я не маг. Или я должен сбегать в соседний город за магом?

– Ну, просто посмотреть…

– Тебе нужно чьё-то одобрение? Ты старше меня, а ведёшь себя как маленькая девочка. На бабку свою глянь. Она хоть и стерва, но делает то, что считает нужным без оглядки на других. А знаешь почему? Взрослые в одобрении не нуждаются. Они потому и взрослые.

Рина снова вскочила с места. В глазах уже не растерянность, а ярость. Глаза пылали словно щёлочки в дверце на печи, где гудит жаркое пламя.

– А ты жалкий эгоист! Ты только о себе и думаешь! Все вы люди такие: никчёмные, склочные, жадные. Хуже гномов! Правильно Кор говорит, что люди от домашней скотины ничем не отличаются. Только и могут, что жрать, срать и трахаться!

Я глянул на девушку, затем на замершую с раскрытым ртом сестру, сплюнул на траву и процедил в адрес Рины:

– Ты и сама наполовину скотина. А вторая половина – напыщенная, чванливая, самодурка с короной на голове и манией избранности. Все эльфы такие. А ваш Кор – просто древний ушастый фашист. Думаешь, я не знаю, как ваши бойцы-листорезы людей и гномов пачками на филе пускали? До сих пор сказки о ваших дозорах вместо страшилок рассказывают. В тёмном-тёмном лесу жил тёмный-тёмный эльф.