Мастер для эльфийки, или Приключения странствующего электрика

Я встал, отходя от нахлынувших на мою душу, как ночная буря, видений, и медленно прошёлся, остановившись за спиной у девушки. Глаза сами собой поискали что-то похоже на ту волшебную жилку. Представил длинный отвратительный разрез на коже от черепа до середины спины и вскрытые, как заяц без шкурки, длинные ушки. Вспомнилось эльфийское мясо, неотличимое от человеческого. К горлу подкатила тошнота, и в то же время стало как-то жалко девушку. Словно она жертва этих самых гаш.

Но расспрашивать, а тем более спорить не хотелось. Это то же самое, что устраивать религиозный спор христианина с мусульманином: ни к чему хорошему не приведёт. Каждый останется при своём мнении, и только поссоримся ещё сильнее. А ведь можем жить дружно, если захотим. Ключевое здесь слово: захотим.

Из фургона раздался надсадный кашель. Рина вскочила, выхватила из свёрнутого клубка Грелки одну пробирку и залезла в повозку. Раздалось эльфийское бормотание. Снова кашель.

Через пять минут Рина вылезла наружу, потом села и зарыдала.

– Так плохо? – тихо спросил я.

– Если сегодня же не выберемся, то её может не стать.

Рина уткнулась лицом в ладони. Её плечи сотрясались от надсадного плача. Девушка что-то долго бормотала по-эльфийски, и только потом тихо заговорила по-русски:

– Я раньше ей завидовала. Даже ненавидела. А когда она потянула руки к корням Великого Древа, мне страшно за неё. Пусть она дура с ворохом палых листьев в ладонях, не хочу потерять.

Рина подняла на меня красные, наполнившиеся каким-то безумием глаза, а потом скинула себя рубашку, оставшись нагишом.

– Вань-Вань, – произнесла она и сделала шаг. Пальцы девушки легли на пуговицы на моей одежды, – я прямо сейчас отдам долг, но непорочными гаш молю, спаси её.

– Не надо гаш, – перехватив руки за тонкие запястья. Мы так и стояли некоторое время, глядя друг другу в глаза, голая заплаканная эльфийка и промокший насквозь человек. И не было в этом никакой эротики. Били лишь страх, усталость и неумолимо убывающие минуты, отведённые нам на это долбанное путешествие. – Не надо гаш, – повторил я и медленно обнял Рину. – Я спасу вас не потому, что ты должна. Я спасу, потому что Я должен так поступить. Потому что человек, а не скот на выпасе, как говорил ваш Кор.

Рина опустила голову мне на грудь. Снова послышались всхлипывания.

Я наклонился и прижался своей небритой щекой к её щеке. В какой-то момент захотелось сделать приятное и осторожно коснулся губами до длинного забавного ушка. Если правильно понял воспоминание древнего, то ухо эльфа – живая антенка. Потому эльфы не украшают и не портят свои уши. Потому гордятся ими.

Рина слегка дёрнула ухом, а потом неуверенно приподняла его, снова коснувшись моих губ.

– Я не люблю тебя, – прошептала она. – Но поняла, почему мать полюбила человека. Вы, люди, не вечнозелёные листья на Великом Древе. Вы словно капли летнего дождя, падающие на эти листья, принося с собой короткую свежесть и придавая сочность жизни. Под дождём все листья становятся ярче. С них смывает древнюю пыль.

– Не надо этого пафоса, – прошептал я и легонько-легонько укусил ухо девушки. Словно в краешек губ поцеловал.

Рина слабо кивнула. А мои руки скользнули с её плеч ниже, на тонкую талию, а затем на упругую попу. Но не так представлял себе эльфийские объятия.

Нервно сглотнув, вздохнул и отстранил девушку от себя.

– Я вас вытащу, но если надо очень быстро, то придётся рисковать. У меня есть в запасе безумный план.

Рина снова кивнула и посмотрела в мои глаза.

– Я верю тебе, человек, – прошептала она. – Обними меня ещё. Меня никто никогда не обнимал.

– Я холодный и мокрый.

– Ты тёплый, – тихо ответила она.

Я медленно прижал девушку к себе, соображая, что делать. Так и хотелось стоять вместе, и были только я и она: тёплый, небритый и уставший от одиночества человек и обнажённая, тоже уставшая быть одной эльфийка.

А время начало отмерять свой бег даже не минутами, а частыми-частыми каплями дождя, барабанящими по натянутому над нами тенту, убывая вместе с жизненными силами сестры.

Глава 23. Гуси-лебеди

Гречка сидел у костра и ёжился. Его уже достал дождь. Достали консервы. Достали тупые новички. И босс лишь послал на хрен гонца с запиской, где сказано, типа, бластер в лесу потерялся.

Пальцы разбойника крутили тонкую фляжку из дорогой нержавейки. Бесило и то, что коньяк кончился. Гречка уже сомневался, что найдут оружие древних, но решил для верности подождать ещё недельку. Неделя – само то. Никуда девка не денется. В Новомартыновске оставлен отряд, который перехватит ушастую бабу под самым носом у эльфийской общины. Отморозки знатные, из местной банды. Им было приплачено побольше. Схватят и потеряются в трущобах, ни один дозорный не найдёт.

Никуда ей не деться. На востоке фонящий лес упирается в ковыльное поле, на котором целых три круглых озера-кратера от древнего оружия. Там сила радиационного проклятья до сих пор велика, и живут только суслики-каннибалы. Они жрут и людей, и зверьё. Всех без разбора. Когда другой добычи нет, крупные питаются мелкими сородичами.