Мастер дороги

Венец короля он вез в переметной суме: до официальной церемонии принц и не осмелился бы его носить, но вот сейчас, всего на миг, ему показалось, что венец уже на голове и давит на виски, на затылок, давит с чудовищной силой, и не сбросить его, даже на миг не приподнять. Представил свое будущее, год за годом.

Он побледнел и сжал губы, но промолчал: Ронди был слишком увлечен новой идеей, уже выстукивал пальцами ритм по луке седла, улыбался по-дурацки, как ребенок. Да и что ему скажешь?

Чашу, возле которой они когда-то встретили мастера, Рифмач объехал, даже не заметив. Он отпустил поводья, и конь просто шагал по плитам, заблудиться тут было невозможно.

Принц придержал своего каурого перед чашей и какое-то время вглядывался в пламя. Как будто хотел запомнить, навсегда унести этот образ с собой.

Огонь уже почти погас, но принц знал, что мастер сюда больше никогда не придет.

Он обернулся — и увидел там, откуда они приехали, знакомый силуэт. Не мастера — Ласточки. Девушка стояла на дороге и смотрела им вслед… кому именно, задумался он, с кем из нас двоих она пришла попрощаться?

Принцу удалось перемолвиться с ней всего-то парой слов — как раз перед тем, как мастер позвал проверять верши. Ласточка несла в руках клубок почти невесомой нити — серебристой, едва сиявшей в лунном свете. Принц заметил девушку издалека и пошел навстречу… ну, чтобы помочь, наверное.

— Да нет, спасибо, я и сама справлюсь. — Губы ее дрогнули, как будто Ласточка изо всех сил сдерживала улыбку. — Это… тонкая материя, ее легко порвать или запачкать, особенно если нет сноровки.

— «Цикады и сверчки»? — вспомнил он. — А я тогда подумал… ну…

— Что я слегка не в себе? — Ласточка все-таки не выдержала и улыбнулась. — Наверное, это странно: попасть туда, где все устроено иначе. Я вот тоже думала: как это, когда летать можешь только во сне, очаг разжигать — с помощью огнива и никак иначе, когда, если потерял руку или ногу, — навсегда остаешься калекой. Страшно, наверное?

— Думаю, пока не проверишь, не узнаешь. — Он кашлянул и отчего-то вдруг смутился. — Собственно… вы… ты… я ведь толком не поблагодарил даже, а если бы не ты и не твой отец… Словом, если я могу чем-нибудь помочь, сейчас или потом, — только скажи. И речь не о людях, которых я пришлю, это само собой! — поспешно добавил он — и обрадовался, что сейчас была ночь. Щеки залило багрянцем.

— Спасибо, но… я не очень понимаю, о чем вы, ваше высочество.

— Ты… вы… ведь ни разу нигде не были, никуда отсюда не выезжали, верно? Может, вы согласитесь погостить в столице — не сейчас, конечно, через месяц-другой, когда все уляжется. Убедитесь, что это не так уж страшно: жить в мире, где летать можно только во сне.

— О, но я бывала во многих местах — именно благодаря тому, что могу летать не только во сне. Папины птички…

— Ваше высочество! — Мастер вышел на крыльцо и смотрел на них — черная фигура на фоне темного неба. — Поможете мне с уловом?

— Да, конечно.

Вопрос на самом деле вопросом не был, и они оба это знали.

— Ну, — повернулся принц к Ласточке, — если когда-нибудь…

Она мягко коснулась его левого плеча. Пальчики были в сияющей пыльце… или что там остается от пряжи из цикадовых песен?

— Благодарю, ваше высочество. Конечно, я с удовольствием навещу вас в столице.

Принц потом то и дело косился на плечо: кажется или оно действительно чуть светится?

Но после купания в озере, конечно, если и была пыльца, то вся смылась.

А прозвучало ли что-то большее, чем вежливость, в голосе Ласточки? Он не знал ни тогда, ни сейчас.

Но теперь, встретившись с девушкой взглядом, — кивнул и приложил руку к левому плечу, а после отвернулся и пустил коня вскачь, чтобы догнать Рифмача.

«Ну да, — думал он, — да, в конце концов я приеду за ней. Вернусь, обязательно вернусь. Или, если совсем одолеют дела, пришлю своего верного спутника, надо будет только придумать ему какое-нибудь звучное имя, ну что это за Рифмач, пусть будет, например, Озерный, в честь вчерашнего чудесного спасения, да, точно, Ронди Озерный, воин без страха и упрека, защитник слабых, ниспровергатель подлых, хранитель Пламени, первый из равных. Мы — все мы, вместе! — создадим новую историю, о которой будут помнить столетия спустя. Историю, которой будут гордиться, которую раз за разом станут повторять, очищая и обновляя мир. Историю, которая превратится в истину».

Ему показалось, что где-то снова скрипит перо и некий взгляд с усмешкой опять следит за ним с небес, но на этот раз принц не стал оборачиваться.

Примечание автора