Мастер дороги

— Да, верно. Мы, знаете ли, начали с вопроса, с которым они приходят… я всегда начинаю с вопроса, прошу детей, чтобы изложили его письменно. Тех, разумеется, кто умеет писать. — Он достал из правого кармана сложенный вчетверо листок, протянул Вадиму. — Тайны здесь никакой нет, а вам… возможно, будет полезно; прочтите. На этот вопрос я не смог ему ответить.

Вадим прочел, затем молча вернул листок старику.

— Спасибо, — сказал он. — И все-таки, — добавил, уже стоя возле дверцы, — и все-таки: зачем эта история? Ну, мне — ладно: как бы проиллюстрировать, что на одном разуме далеко не уедешь. Посредственная иллюстрация, вы уж простите. Но не суть. Вот детям — зачем весь этот зомбишный эпос? Проще объяснить, что вы сын, внук, духовный наследник Шерлока Холмса. Зачем такие сложности?

— Дети, мистер Вильчук, обычно чувствуют, если им лгут.

— Боже, вы что, пытаетесь меня сейчас убедить, что все это?.. Да бросьте! Поймите, я вам благодарен, совершенно искренне, — и за участие, и за совет. Но… Знаете, в чем ваш прокол?

— В чем же? — Старик с живейшим интересом повернулся к нему всем телом, аж кресло скрипнуло.

— Во внешности. С историей не согласуется, знаете ли. Сколько лет было Холмсу, когда он погиб возле водопада? Тридцать семь? А вы выглядите на шестьдесят, не меньше. Если тело не живет, оно и не стареет — откуда тогда возьмется этот ваш, уж простите, живот? А лысина?

Старик вдруг захохотал. Вскочил, несколько раз хлопнул в ладоши.

Вадим похолодел.

— Браво! Браво, мистер Вильчук! За все эти годы, за все эти чертовы годы никто, представляете, ни один не догадался! Вы — первый!

Он снова расхохотался. Молодым, гулким смехом.

В два счета расстегнул пиджак и жилет, затем рубашку — и, ловко распустив ремни, вскинул над головой накладное брюшко.

— Бутафория, мистер Вильчук. Бутафория первого уровня, как я ее называю. Обязательная для того, чтобы не вызвать подозрений у обычных посетителей. Старый смотритель музея, играющий роль престарелого Холмса. Следовательно — животик и все прочее, без них никуда.

Он снова присел за стол, включил лампы над зеркалом и стал аккуратно снимать — сперва парик с лысиной, под которым обнаружилась обтягивающая резиновая шапочка, а под ней уже — вполне приличная шевелюра. Затем были сняты мясистый нос, валики мохнатых бровей, поддельное горло-воротник…

Через миг перед Вадимом сидел человек, который выглядел лет на тридцать пять — сорок, не больше. С тонким орлиным носом. С квадратным, чуть выступающим подбородком. С острыми скулами.

С отчетливым шрамом, тянущимся от основания шеи к подбородку; не сросшимся, а просто очень старательно зашитым и, видимо, пропитанным неким веществом наподобие лака.

Но обладателю шрама это ничуть не мешало, он склонил голову (кожа натянулась, однако держалась крепко). Снял накладные валики из-за ушей.

— Рабочий день на сегодня закончен, так что — долой грим. Вы заслужили это: увидеть мое лицо.

Он поднялся и протянул Вадиму руку. Пожатие было крепким и уверенным, пальцы — тонкими, сухими.

— Было приятно познакомиться, мистер Вильчук. Желаю вам удачи с сыном. И, — добавил после паузы, — если снова окажетесь в Лондоне… буду рад увидеть вас снова.

— Ты чего там долго так? — спросил Андреич, когда Вадим шагнул из комнатки в гостиную.

— Да… — Вадим оглянулся, но дверца уже закрылась, а горничная вежливо указывала на лестницу, мол, пора и честь знать. — Был разговор, — закруглил он.

— Ну, как хочешь, — обиделся Андреич. — Секреты; это мы с пониманием, да, Сашка?

Сашка сидел в углу, на стуле, и задумчиво качал ногой. Взглянул на Вадима, улыбнулся и кивнул.

На улице чуть похолодало, дул пронизывающий ветер.

— А я бы вот, пожалуй, не отказался от чаю, — сказал Вадим. — С какими-нибудь пирожными. Вы как, мужики, насчет чая и пирожных?

— Можно, в принципе, — буркнул Андреич. — Сашка, чего скажешь?

Сын пожал плечами. Ветер взъерошил ему волосы, и Сашка машинально откинул с лица прядь.

— Я… — сказал по-русски. Запнулся. — Не против. Можно, да.

— Вильчук, угощаешь. — Андреич подмигнул и поволок их к ближайшему кафе. Разумеется, с профилем великого сыщика на вывеске.

Ветер крепчал, хлопал тентом над продуктовым магазином.

А интересный прием, думал Вадим. Посадить на роль якобы-Холмса не старого еще мужчину и вот так…

Он не сомневался, что уже через несколько дней убедит себя. Элементарная логика: все другие объяснения были вздором, иллюзией объяснений. Мир устроен так, как устроен. Шерлок Холмс, как и Дед Мороз, не существует и никогда не существовал. Тем более — не воскресал удивительным образом, чтобы до сих пор обитать на Бейкер-стрит и консультировать всех, от детишек до «особ, чьи имена лучше не произносить».

Думать иначе — абсурдно.

Да, чуть сложнее будет забыть ту полосу вырванной плоти на шее. После такого не выживают, но… Вадим ведь не медик, не может утверждать наверняка. Освещение в комнатке никудышнее, в таком все что угодно померещится. Даже то, что на этом нестаром лице тоже лежат заплатки, что оно с левой стороны чуть больше загримировано. Как будто от удара при падении там сошел кусок кожи.