Мастер и Маргарита

себя в кабинете в Варьете в одиночку напился пьяным, после чего куда-то пошел, а куда - не помнит, где-то еще пил старку, а где - не помнит, где-то валялся под забором, а где - не помнит опять-таки. Лишь после того, как администратору сказали, что он своим поведением, глупым и безрассудным, мешает следствию по важному делу и за это, конечно, будет отвечать, Варенуха разрыдался и зашептал дрожащим голосом и озираясь, что он врет исключительно из страха, опасаясь мести Воландовской шайки, в руках которой он уже побывал, и что он просит, молит, жаждет быть запертым в бронированную камеру.	afternoon he had got drunk in his office at the Variety, all by himself, after which he went somewhere, but where he did not remember, drank starka[2] somewhere, but where he did not remember, lay about somewhere under a fence, but where he again did not remember. Only after the administrator was told that with his behaviour, stupid and senseless, he was hindering the investigation of an important case and would of course have to answer for it, did Varenukha burst into sobs and whisper in a trembling voice, looking around him, that he had lied solely out of fear, apprehensive of the revenge of Woland's gang, into whose hands he had already fallen, and that he begged, implored and yearned to be locked up in a bulletproof cell.
- Тьфу ты черт! Вот далась им эта бронированная камера, - проворчал один из ведущих следствие.	'Pah, the devil! Really, them and their bulletproof cells!' grumbled one of the investigators.
- Их сильно напугали эти негодяи, - сказал тот следователь, что побывал у Иванушки.	'They've been badly frightened by those scoundrels,' said the investigator who had visited Ivanushka.
Варенуху успокоили, как умели, сказали, что охранят его и без всякой камеры, и тут же выяснилось, что никакой старки он под забором не пил, а что били его двое, один клыкастый и рыжий, а другой толстяк...	They calmed Varenukha down the best they could, said they would protect him without any cell, and here it was learned that he had not drunk any starka under a fence, and that he had been beaten by two, one red-haired and with a fang, the other fat...
- Ах, похожий на кота?	'Ah, resembling a cat?'
- Да, да, да, - шептал, замирая от страху и ежесекундно оглядываясь, администратор и выкладывал дальнейшие подробности того, как он просуществовал около двух дней в квартире N 50 в качестве вампира-наводчика, едва не ставшего причиною гибели финдиректора Римского...	'Yes, yes, yes,' whispered the administrator, sinking with fear and looking around him every second, coming out with further details of how he had existed for some two days in apartment no. 50 in the quality of a tip-off vampire, who had all but caused the death of the findirector Rimsky . . .
В это время вводили Римского, привезенного в Ленинградском поезде. Однако этот трясущийся от страху, психически расстроенный седой старик, в котором очень трудно было узнать прежнего финдиректора, ни за что не хотел говорить правду и оказался в этом смысле очень упорен. Римский утверждал, что никакой Геллы в окне у себя в кабинете ночью он не видел, равно как и Варенухи, а просто ему сделалось дурно и в	Just then Rimsky, brought on the Leningrad train, was being led in. However, this mentally disturbed, grey-haired old man, trembling with fear, in whom it was very difficult to recognize the former findirector, would not tell the truth for anything, and proved to be very stubborn in this respect. Rimsky insisted that he had not seen any Hella in his office window at night, nor any Varenukha, but had simply felt bad and in a state of unconsciousness had left for Leningrad. Needless to say, the ailing