Мастер и Маргарита

На первом - обнаженное, в засохшей крови, тело с перебитой рукой и раздавленной грудной клеткой, на другом - голова с выбитыми передними зубами, с помутневшими открытыми глазами, которые не пугал резчайший свет, а на третьем - груда заскорузлых тряпок.	On the first lay the naked body, covered with dried blood, one arm broken, the chest caved in; on the second, the head with the front teeth knocked out, with dull, open eyes unafraid of the brightest light; and on the third, a pile of stiffened rags.
Возле обезглавленного стояли: профессор судебной медицины, патологоанатом и его прозектор, представители следствия и вызванный по телефону от больной жены заместитель Михаила Александровича Берлиоза по МАССОЛИТу - литератор Желдыбин.	Near the beheaded body stood a professor of forensic medicine, a pathological anatomist and his dissector, representatives of the investigation, and Mikhail Alexandrovich's assistant in Massolit, the writer Zheldybin, summoned by telephone from his sick wife's side.
Машина заехала за Желдыбиным и, первым долгом, вместе со следствием, отвезла его (около полуночи это было) на квартиру убитого, где было произведено опечатание его бумаг, а затем уж все поехали в морг.	A car had come for Zheldybin and first of all taken him together with the investigators (this was around midnight) to the dead man's apartment, where the sealing of his papers had been carried out, after which they all went to the morgue.
Вот теперь стоящие у останков покойного совещались, как лучше сделать: пришить ли отрезанную голову к шее или выставить тело в Грибоедовском зале, просто закрыв погибшего наглухо до подбородка черным платком?	And now those standing by the remains of the deceased were debating what was the better thing to do: to sew the severed head to the neck, or to lay out the body in the hall at Griboedov's after simply covering the dead man snugly to the chin with a black cloth?
Да, Михаил Александрович никуда не мог позвонить, и совершенно напрасно возмущались и кричали Денискин, Глухарев и Квант с Бескудниковым. Ровно в полночь все двенадцать литераторов покинули верхний этаж и спустились в ресторан. Тут опять про себя недобрым словом помянули Михаила Александровича: все столики на веранде, натурально, оказались уже занятыми, и пришлось оставаться ужинать в этих красивых, но душных залах.	No, Mikhail Alexandrovich could not call anywhere, and Deniskin, Glukharev and Quant, along with Beskudnikov, were being indignant and shouting quite in vain. Exactly at midnight, all twelve writers left the upper floor and descended to the restaurant. Here again they silendy berated Mikhail Alexandrovich: all the tables on the veranda, naturally, were occupied, and they had to stay for supper in those beautiful but airless halls.
И ровно в полночь в первом из них что-то грохнуло, зазвенело, посыпалось, запрыгало. И тотчас тоненький мужской голос отчаянно закричал под музыку: "Аллилуйя!!" это ударил знаменитый Грибоедовский джаз.	And exactly at midnight, in the first of these halls, something crashed, jangled, spilled, leaped. And all at once a high male voice desperately cried out 'Hallelujah!' to the music. The famous Griboedov jazz band struck up.
Покрытые испариной лица как будто засветились, показалось, что ожили на потолке нарисованные лошади, в лампах	Sweat-covered faces seemed to brighten, it was as if the horses painted on the ceiling came alive, the lamps seemed to shine with added