Мастер Игры

Первый большой заказ Калатрава получил в 1983 году: его попросили оформить стены уже существовавшего здания — огромного ангара для известной в Германии текстильной компании «Эрнстинг». Архитектор решил обшить все здание необработанным алюминием — это придало ангару единый и законченный вид. Падавшие с разных сторон солнечные лучи создавали разные световые эффекты, иногда совершенно поразительные. Основной частью композиции должны были стать огромные двери трех погрузочных эстакад, расположен­ных с разных сторон здания. Наличие дверей такого раз­мера давало Калатраве возможность испробовать свои идеи подвижных частей в зданиях.

Итак, не зная пока толком, с чего начать, молодой архи­тектор стал набрасывать эскизы дверей. Калатрава с дет­ства хорошо рисовал и постоянно делал какие-то набро­ски, в результате он мог быстро и очень точно изобра­зить все что угодно. Рисовал он почти с той же скоростью, что и думал, мгновенно перенося на бумагу приходящие в голову образы.

На своих акварельных набросках он почти безотчетно изображал все, что приходило на ум. Неизвестно почему ему представился выброшенный на берег кит, и он изо­бразил его. Отталкиваясь от этого образа, Калатрава пре­вратил кита в ангар; пасть кита открывалась, образуя ги­гантскую дверь.

Теперь архитектор понял, почему в голову ему пришел кит: словно кит, поглотивший библейского пророка Иону, ангар на его рисунке изрыгал из пасти груженые грузовики. На полях эскиза Калатрава нацарапал ремар­ку: «Здание как живой организм».

Рассматривая рисунок, Калатрава обратил внимание на глаз кита, довольно большой, сбоку от пасти-двери. Это показалось ему интересной метафорой, намечавшей со­всем новое направление, над которым стоило подумать. На полях эскиза стали появляться наброски всевозмож­ных глаз, постепенно превращавшихся в двери.

Рисунки становились все более проработанными, де­тальными и напоминавшими архитектурные сооруже­ния — теперь Калатрава изображал складское здание и двери в более точных пропорциях, но принцип открыва­ния и закрывания дверей по-прежнему напоминал мор­гание гигантского глаза. В итоге появился проект склад­ных поднимающихся дверей, которые округлыми очер­таниями в самом деле напоминали глазные веки.

Калатрава продолжал работать, на свет появилось мно­жество эскизов и набросков, а когда он разложил их по порядку, можно было увидеть интересное развитие его идей: от вольного, подчас неосознанного полета фанта­зии ко все более и более точным рисункам, уточняющим замысел.

Даже в окончательных, точных чертежах ангара сохранялись, впрочем, фантазийные, игровые элементы.

Рассматривая череду набросков, можно было почти так же ясно видеть, как проявляется творческая мысль, — сродни тому, как в лотке с химическими реактивами по­степенно проявляется фотография. Подобный подход очень импонировал Калатраве. Возникало ощущение, будто он творит что-то живое. Этот процесс пробуждал в нем бурю эмоций, позволял окунуться в мир всевоз­можных метафор, мифологических и фрейдистских.

Окончательный проект ангара оказался необычным и впечатляющим. Калатрава придал зданию вид греческого храма, неровная алюминиевая поверхность которого на­поминала колонны. Двери воспринимались как сюрреа­листические конструкции, а в сложенном виде усилива­ли сходство с храмовыми воротами. Весь дизайн при этом прекрасно соответствовал назначению постройки и ее функциональности. Проект имел большой успех и сразу же привлек общее внимание к создавшему его ар­хитектору.

Теперь крупные и престижные заказы следовали один за другим. Работая над все более и более масштабными проектами, Калатрава явно видел подстерегающие его впереди опасности. На выполнение такого проекта, от первых эскизов до постройки здания или конструкции, требовалось порой лет десять, а то и больше. За это время то и дело возникали непредвиденные обстоя­тельства и проблемы, каждая из которых грозила изме­нениями в исходном проекте, подчас искажая его до неузнаваемости. Дополнительные проблемы создавали большая стоимость проектов и необходимость испол­нять требования множества людей. В подобных усло­виях любая самобытность нивелировалась, а его стрем­лению выразить свое видение и выйти за рамки обще­принятого грозила серьезная опасность. Приходилось все время быть начеку. В какой-то момент Калатрава почувствовал потребность вернуться к тому способу работы над проектами, который он применял, работая над ангаром.