Мастер крушений

Команде не понадобилось никаких мистических одобрений, все и так были рады. Уже после первой остановки «Изабеллы» матросы, увидев вечером юнгу под руку с принцем, прекрасно все поняли. Больше всего по душе им пришлось то, что тайное стало явным. Они подстригли ногти, помыли ноги и очень хотели бы причесаться частым гребешком, но он куда-то запропастился. Овид украсил стол самыми искусными морскими узлами.

– Навек и безвыходно? – съехидничал Проказа. – Оставь, баталёр, хотя бы один канат для паруса.

– Эй! Иди помогай мне! – позвал Проказу Феликс, который вырезал из старого паруса сердечки, собираясь сделать гирлянду.

Проказа охотно помог штурману и вырезал еще трефы, пики и ромбы-бубны.

Раз уж у команды не было вечерних костюмов и большая часть моряков занималась неотложной работой, Эма и принц Тибо тоже оделись по-рабочему. Гийом был свидетелем молодого короля, Жюль – свидетелем Эмы. Адмирал Дорек в безупречной парадной форме, вспоминая на ходу, что же говорится при бракосочетании, выпятил грудь и начал церемонию. Вместо обручального кольца Тибо приколол Эме на платье подвеску, которую передал ему король Фенелон. Эма надела на шею Тибо самое дорогое, что у нее было, – вообще-то ничего другого она и не имела – свой медальон. Неподдельная любовь, небо в крупных звездах. Матросы тайком утирали глаза рукавом.

После ужина, бобов с салом и картошки, Тибо пустил по кругу остаток вишневой водки: каждому по глотку. Лисандр, почувствовав во рту огонь, выплюнул водку на кока, а тот обругал его за расточительность. Потом все потребовали, чтобы Лукас принес гитару. На нижней палубе зазвучала легкая и радостная музыка – ласковое утешение в зыбком море неизвестности.

Склянки сменили матросов на вахте. Молодые удалились в каюту короля, в ней еще долго горел свет. Снаружи злобные порывы ветра, похожие на ножи, резали ночь. Волны обрушивались даже на капитанский мостик, так что пришлось поднять штормовой стаксель. Терпение и еще раз терпение. В Краеугольном Камне каждого моряка кто-то ждал. И готов был крепко обнять странника.

20

Следующий день после свадьбы принес новоиспеченной королеве одни огорчения. Все матросы почтительно обращались к ней на «вы», отводили глаза и бросались врассыпную, уступая дорогу. А уж как они вели себя в лазарете, трудно себе представить.

– Лукас тут, ваше величество? – осведомился марсовой старшина, держась за бок.

– Нет. Что там у тебя? Давай посмотрю.

– А Микроб на месте, ваше величество?

– Нет. Подними рубашку, посмотрю, что у тебя.

– Что ж, значит… ваше величество…

– Оставь в покое «величество» и подними рубашку!

Как только у Эмы выдалась свободная минутка, она помчалась к Тибо.

– Ты бы их послушал! Нелепость несусветная! Никогда не привыкну!

– Измени правила, – посоветовал Тибо как нечто само собой разумеющееся. – Правила устанавливает королева.

Эма всю жизнь жила в тисках правил – и вдруг стала настолько свободной, что у нее поневоле закружилась голова. Она быстро справилась с недомоганием и вечером за общим столом, во время ужина, объявила, что отменяет для команды соблюдение протокола, пока они находятся в море.

– А потом? – осведомился Феликс.

– Там видно будет.

Король Тибо был доволен. Из всех женщин, кого он знал, Эма была единственной, кому высокое положение казалось обузой. По этой причине (да и по многим другим) она обещала стать изумительной королевой. Если только они поспеют вовремя.

Глаза молодого короля искрились радостью. Но в глубине души, в самой-самой глубине шевелилось беспокойство. Мучили угрызения совести: он не сказал Эме всей правды. Не смог, как адмирал, как первый помощник. Эма вышла замуж, не зная, что на Королевстве Краеугольного Камня лежит проклятие. Зачем говорить о нем сейчас? Зачем омрачать их счастье? Эма смотрела на него, лучась улыбкой, светилась даже в грубой матросской робе, и соль на непокорных завитках казалась бриллиантовой диадемой. Нет. Он пообещал ей счастливое королевство, и она его получит, чего бы это ни стоило.

Эма понятия не имела о тайнах Королевства Краеугольного Камня, но случайно услышанный разговор о новых родственниках блохой укусил ее за ухо. Пробили склянки, судовой врач пришел в лазарет сменить Лукаса. Новый курс был трудным, марсовые то и дело получали травмы. Микроб едва дышал, он задернул занавеску, чтобы дать себе пятиминутный отдых, а потом возобновить прием. Но Эма решила, что у него пациент, и стала ждать возле занавески. Так она и подслушала разговор Лукаса с врачом.

– Хочешь передохнуть – оставь Эму, она и одна справится. Сейчас подойдет, – предложил Лукас.

– Ее величество? Одну? Ни за что.

– Она не хочет, чтобы ее так называли.

– Пока не хочет, а потом… Поживем – увидим. Дворец, придворные и все прочее. Через год ты ее не узнаешь.

– Не факт. Сдается мне, у нее своя голова на плечах.

– На плечах, пока она не помеха. Мне, например, интересно, как ее примут?

– Кто?

– Сидра и Жакар. Не говоря о злющей собаке.

– Ты так говоришь, будто знаком с ними.

– Королеву один раз видел. Издалека.

– И что?