Мастер крушений

И действительно, всю вторую половину дня они карабкались по крутой опасной тропе, которая вилась спиралью, будто старалась завязать бант. Камни из-под копыт улетали в пропасть. Колесо кареты повисало над пустотой. Когда они наконец добрались до вершины, то оказались в другом времени года: в лицо дул ледяной ветер, насколько хватало глаз, бушевало серое море. Среди кипящих волн виднелся скалистый гребень, который вел к небольшой части острова, будто отрубленной топором великана. Гребень – единственная дорога в провинцию Френель. Такая узкая, что всадники, осторожно продвигаясь вперед, молили бога, чтобы никто не ехал навстречу.

Они прибыли в небольшой городок, что притулился среди скал и очень понравился Тибо. Домишки лепились один над другим, улицы были пробиты прямо в скале. Рыбачьи хижины ютились в расщелинах, а лодки, подвешенные у дверей, казалось, летали по воздуху. Как бы там ни было, второго Френеля не сыскать на всем белом свете. Зима приходила сюда на месяц раньше, а уходила на месяц позже. Кормилась провинция благодаря добыче оникса, чьи жилы тянулись в глубине скал, а некоторые из них – черные как смоль – ценились дороже золота.

Навстречу королевскому кортежу сбежалась толпа и, словно волна, увлекла его к школе, продуваемой сквозняками. Угощение расставили прямо на наклонных досках парт. Голоса и напитки казались грубыми, поданные руки и жаркое – жесткими, зато смех – громким и радостным. Среди веселья Бенуа остался бесстрастен и холоден, а Эма наконец почувствовала себя как дома. Она трижды просила добавки горячего супа, отдала должное сельдерею, главному украшению стола, и угостила кусочком свинины собаку, которая улеглась у ее ног. Глубокой ночью гостей проводили до единственного в городе постоялого двора, где им отвели лучшую комнату. Окна с двойными рамами на случай, если ветер сорвет ставни, смотрели на море. А на случай, если и рамы улетят, кровать разместили в шкафу из сосновых досок. Эма и Тибо крепко прижались друг к другу и укрылись грубым шерстяным одеялом, пахнущим овцой.

Пока что они путешествовали удачно.

На следующее утро поднялись очень рано. Как предсказывал Клеман, советница из Френеля предложила им экскурсию в знаменитую пещеру. Местный скалолаз-любитель повел их козьими тропками, то и дело сбиваясь с пути. Даже добравшись до места, он не сразу отыскал вход, потому что скала заросла плющом. Внутри пещера была огромной, с причудливыми колоннами из сталактитов и сталагмитов, которые веками росли навстречу друг другу. Одни походили на человеческие кости, другие – на страшных чертей, третьи – на плотоядные цветы.

Тибо задыхался в пещере. Она казалась ему пастью горы, которая вот-вот захлопнется, пережует его и проглотит.

– Что за шум? – спросил Лукас, прислушавшись к глухому подземному ворчанью.

– Никто не знает, – отвечал скалолаз, подняв повыше свечу. – На секунду из полной темноты вынырнуло его жабье лицо. – Мы много тут лазили, но другого входа в пещеру не нашли.

Тибо вспомнил слова Клемана: «удивительная загадка». Нет уж, он не станет ее разгадывать. Сюрприз? Королю не надо сюрпризов! Ему нужен не вход, а выход, пусть это одно и то же отверстие.

Свеча скалолаза приблизилась к знаменитым окаменелостям.

– Похоже на ночное небо, – сказала Эма, очарованная поблескивающими спиралями.

– Хорошо сказано, госпожа, – одобрил провожатый. – Наш великий Клеман тоже сравнивал отпечатки раковин с небесной картой… Посмотрите, например, вот сюда! Что вы видите, ваше величество?

– Скалу, – пробормотал Тибо, чувствуя, что покрывается холодным потом.

– Согласно нашему великому Клеману, это изображение созвездия Азале, ваше величество.

– Знаю. Я тоже читал его «Энциклопедию». Но, по моему мнению, великий Клеман ошибся. Это совпадение. Остальное вообще ни на что не похоже.

Но Эму окаменелости заворожили. Она гладила самую большую раковину и не могла оторваться. Скалолаз протянул ей лупу и поднес поближе свечу, чтобы она рассмотрела спирали внутри спиралей.

– Не спали нашу королеву! – сердито одернул его Тибо. – Осторожно! Запахло паленым волосом!

Скалолаз отшатнулся, и раковины утонули в темноте.

– Извините, госпожа. Но ведь тайна околдовывает, не так ли?

– Да, – сказала Эма.

– Нет, – возразил Тибо.

Он считал, что никаких тайн тут не найдешь. Окаменелости – результат воздействия солей на моллюсков, на ракообразных, на различных рыб и кораллы еще в те времена, когда остров находился под водой. Из миллиардов организмов, живущих на планете, некоторая часть оставила отпечатки для будущих поколений. Безусловно, интересное явление. Но мысль, что расположение отпечатков что-то означает, ему решительно не нравилась. В пещере Тибо с каждой минутой становилось все хуже – камень в желудке, грудную клетку будто сдавливало. Рука короля невольно сжала рукоять кинжала.

Скалолаз предпочел обращаться к королеве:

– А если перед нами созвездие Азале, госпожа, то как, по-вашему, называется вот эта звезда, такая необычная и сияющая?

– Мириам, – ответила Эма с легкой неуверенностью в голосе.