Мастер марионеток

— Добрый день! Михаил Александрович, если не ошибся номером? — дружелюбно-нейтральным тоном поинтересовался я у своего собеседника, пока картотека в голове все еще продолжала работать.

— Не ошибаетесь, — ответила трубка, — чем могу оказаться полезен для вас? — в интонации угадывался искренний интерес, нежели вежливое и праздное любопытство.

Прежде, чем я успел ответить на вопрос, прозвучавший в телефоне, пролистывания архива в голове завершилось ничем. Личность собеседника осталось неопознанной, не смотря на тот вопиющий факт, что я уже слышал его голос. Раньше со мной такого не случалось: голос — лицо, лицо — голос, так было всегда, вплоть до этого момента, из чего следовал резонный вывод — я слышал, но не видел своего собеседника. Оставив это вопрос на потом, я продолжил беседу по телефону.

— Вас беспокоит капитан Федотов из следственных органов, сможете уделить мне немного свободного времени? — я умышленно не стал называть аббревиатуру организации, не всегда это действует на руку. Бывает и такое, что эти грозные согласные буквы ввергают собеседника в состояние шока, а в шоковом состоянии подозреваемые не редко признают вину, даже если они ни в чем не виновны, свидетели же и вовсе, впадают в ступор и начинают молчать, а я рассчитываю на помощь этого человека. Конечно, если соколов в нем не ошибся, и Семенихин мог действительно чем-то помочь.

— Да-да, — снова ответил профессор, — я внимательно слушаю вас!

— Вашу визитку мне передал мой коллега, Вадим Соколов, если вы такого помните.

— Вадим Леонидович, конечно-конечно, — оживился голос на том конце.

А вот дальше нужно взвешивать каждое слово, которое я собирался произнести. Я по-прежнему не имею представления о том, кто такой этот уважаемый, но неизвестный профессор и кому он может передать наш разговор, а ведь речь идет о тайнах следствия, которые не успели просочиться в печать.

— Мы расследуем одно преступление, — по существу, но уклончиво начал я, — на месте трагедии был обнаружен загадочный символ, — красочно, как только смог, я постарался объяснить этот неопознанный таинственный символ. — А днем ранее, я был на месте несчастного случая, — говоря это, я вспомнил про Хорька, печенкой чувствую, что он доставит нам еще неприятности, — и там обнаружился в точности такой же знак, только гораздо меньшего размера.

— Позвольте догадаюсь, — отозвался профессор, в его голосе больше не слышалась жизнерадостность, теперь в нем сквозили усталость и печаль, — вы допускаете, что в преступлениях замешана секта сатанистов и полагаете, что я по описанию символа могу ее запросто назвать?

Честно говоря, я и сам не понимал до конца, что ожидаю услышать от этого человека, поэтому мой ответ прозвучал неопределенно, — я надеялся, что вы сможете мне помочь.

— Будьте добры, господин Федотов, представьтесь, пожалуйста, по имен-отчеству. Я человек старых взглядов и мне неудобно беседовать с незнакомым человеком, обращаясь к нему по званию, или только по фамилии.

— Федотов Сергей Петрович, — коротко ответил я.

— Очень приятно, Сергей Петрович, вот, так уже удобней говорить. Итак, уважаемый Сергей Петрович, ваше описание таинственного символа мне говорит о многом и ни о чем! Этот ваш треугольник, нарисованный внутри круга, да вдобавок и надписи, которые вы не смогли прочитать… Ну разве можно помочь в расследовании, обладая таким скудным набором данных? Это может быть все, что угодно, начиная от пентаграммы и заканчивая бессмысленной ерундой. Мне необходимо увидеть этот символ своими глазами, прежде, чем я смогу о нем хоть что-то сказать. И вот еще, Сергей Петрович, если вы действительно хотите, чтобы я вам помог, мне необходимо услышать все детали преступления. вы меня понимаете? Все! Где и при каких обстоятельствах это случилось, есть ли жертвы и каково их число.

И впервые за всю карьеру в следственных органах, я передал закрытую информацию незнакомому собеседнику, не утаив ничего. Я поведал о странном телефонном звонке, после которого профессор Бороздкин, странным образом и без видимой причины, решил свести счеты с жизнью, рассказал все подробности о массовом буйстве в метро, унесшим жизни пятерых человек. Когда я говорил про парня в обносках, предположительно, наркомана, мои кулаки непроизвольно сжались. Пусть он и не наставлял дуло пистолета на модную блондинку, и не он размозжил череп молодому патрульному, но интуиция подсказывала, что во всем случившемся виноват непосредственно и только он. Даже не смотря на то обстоятельство, что никаких прямых доказательств его виновности на данный момент у меня нет.

— Голос камеры наблюдения не записывают, — профессор скорее ответил, чем задал вопрос, — ну… может быть, это к лучшему, мало ли… Итак, Сергей Петрович, мне необходимо увидеть этот символ своими глазами, и очень желательно увидеть место трагедии. Да-да, я понимаю, что это закрытая информация, но она сможет пролить свет на некоторые вопросы, которых, полагаю, у вас сейчас, хоть отбавляй.

— Я вышлю вам фотографию на мессенджер, — предложил я.