Мастер охоты на единорога

– Так… – повторила Александра, садясь на диванчике и спуская ноги на пол. Она уснула одетой, и теперь во всем теле, как и в мыслях, было ощущение измятости. – Значит, в тебя стреляла не она? Так может, Нина кого-то наняла?

– Она вообще не знала, что я в Пинске, – припечатала Татьяна. – Влад ей об этом не говорил!

– Ты ему веришь?

– На этот раз – да… – со вздохом ответила подруга. – Она ничего не захотела слушать, он просто не успел сказать ни про какой Пинск. Да и к чему ей была эта информация… Она уехала – и точка.

Влад был настолько пьян, по ее словам, что иногда начинал плакать. Речь у него была вполне связная, но настолько эмоциональная, что он сам себя перебивал.

– Я не узнавала его! Совсем другой человек, не тот, с которым я так долго встречалась… И знаешь, мне даже не было его жалко. Противно было, стыдно, что связалась с ним… Так раскиснуть, потерять облик…

– Но вчера, когда ты говорила с ним, он был трезв?

– Вчера – да. Но потом он созвонился с Ниной, и она заявила ему, что ни за что не вернется, подает на развод, на алименты и прочее… В общем, Влад считает, что у нее уже у самой кто-то был и она только ждала удобного повода, чтобы удрать.

– Ну и дела… – протянула потрясенная Александра. – Значит, Нина тут совсем ни при чем?! Тогда кто в тебя стрелял? Почему?!

– Понятия не имею. У меня нет таких врагов. Есть завистники, конечно, у кого их не имеется… По работе бывают стычки… Но чтобы поехать за мной в Пинск, следить от музея, довести до подъезда и стрелять в голову – а ты видела, где была пуля?! На такие подвиги из моего окружения никто не способен.

– Значит, это случайность?

– Получается – да… – вздохнула Татьяна, как показалось подруге – не без сожаления. – Конечно, трудно в это поверить, уж слишком все совпало. Накануне мы говорили по телефону, она бы как раз успела приехать. Ну и что, что она меня не видела никогда – знала, что в Пинске, что пишу этюды в музее, увидела, как оттуда выходит женщина подходящего возраста, с этюдником, с папкой… Довела до подъезда и пальнула. Вот примерно так я думала, но оказалось, ничего подобного… Я так и этак прикидывала – она не могла в меня стрелять и не успела бы никого нанять, даже если бы он сказал ей про Пинск. Да и потом, когда женщина уходит от мужа и так спокойно, осознанно подает на развод – она уже не нанимает киллера стрелять в любовницу. Ей нужна не тюрьма, ей нужны деньги.

– Логично! – должна была признать Александра.

– Я сама не сразу в это поверила… – в трубке снова послышался смешок, в котором, впрочем, было очень мало веселья. – Даже фотографию ее потребовала показать… Ничего общего с той девушкой, конечно. Смуглая брюнетка, цыганистого типа, очень холеная… Больше холеная, чем красивая. Словом, сорвался мой план…

Александра не сразу поняла, о чем речь, а когда вспомнила о вчерашнем обещании, данном Татьяной на вокзале, – шантажировать любовника и таким путем решить свои финансовые проблемы, вздрогнула:

– Так ты всерьез собиралась…

– Да, очень всерьез собиралась! – с истерическими нотками в голосе перебила ее подруга. – Когда я с детьми окажусь на улице, мне будет не до идеалов!

– А может быть, Влад все-таки расщедрится… – нерешительно предположила Александра, окончательно выбитая из колеи признаниями подруги. – Тем более он вдруг оказался свободен!

– Да что ты болтаешь! – зло одернула ее Татьяна. – Он ведь меня во всех смертных грехах обвинил! И в том, что я его, невинного и чистого, соблазнила, и что дорого ему стоила, и ради денег с ним была (постыдился бы!), и зачем поехала в Пинск и звонила оттуда в неустановленное время, почему святая и безгрешная Ниночка взяла трубку… Меня просто тошнит от него теперь.

– Меня тоже, – вздохнула Александра, вцепляясь пальцами в спутанные волосы и разглядывая свое отражение в зеркальной дверце шкафа, стоявшего у стены напротив. В старом, покрытом мелкими царапинками стекле она казалась себе совсем молодой и почему-то очень испуганной.

– Ты надолго застряла в Пинске? – внезапно сменила тему, а вместе с ней голос подруга. Теперь она говорила деловым, уверенным тоном. – Тут внезапно наметился, несмотря на лето, один интересный камерный аукцион. Я хочу тебя пригласить, полюбуешься на одну штуку.

– А что такое? – заинтересовалась Александра.

– Не скажу! Обещаю только, что впечатление будет сильное. Правда, я сама лотов не видела вживую, мне только что прислали снимки, но… Судить можно и по снимкам. Несколько вещей вполне пристойных, и одна, по моему мнению, исключительная.

– Когда ваш аукцион? – спросила художница, больше из вежливости, чем из интереса.

– Во вторник. Успеешь справиться со своими делами?

«Бросить бы их вовсе, эти дела!» – в сердцах подумала Александра. Вслух же она произнесла:

– В принципе я закончила, мне здесь больше выяснять нечего. Жду указаний заказчика. Созвонимся – и конец.