Мастер оружейных дел

Глаза оружейницы испуганно округлились, когда она перехватила мой взгляд. Девушка рефлекторным жестом попыталась спрятать правую руку за спину, но одернула себя и гордо вскинула подбородок. Высказаться на эту тему, а точнее, выругаться, очень хотелось. Но даже если бы я собирался сделать именно так, все равно не успел бы: Тагренай выбрал этот момент, чтобы окончательно потерять сознание.

— Что с ним? — прагматично спросил Ларшакэн, перехватывая мага за шкирку.

— Разнесли алхимическую лабораторию. Надышались, ему досталось сильнее, — пояснил по возможности коротко. — Нужен целитель.

— Нужен — значит, пойдем искать, — решил бывший старшина и без малейшего усилия закинул рослого мага на плечо. — Ты-то дойдешь?

— Дойду, — ответил твердо. Хотя той уверенности, которую изображал, я не испытывал.

— Надеюсь, — понимающе хмыкнул Лар и кивнул своей спутнице: — Проконтролируй.

После чего развернулся и стремительно зашагал вперед. Ждать, пока ответственная девушка приступит к выполнению команды и попытается меня поддержать, я не стал: стерпеть такое точно не получилось бы, и я непременно высказался бы, так что ничем хорошим ситуация не закончилась бы. Вместо этого просто поймал девушку за ладонь и потянул за собой, стараясь поспеть за размашистым шагом великана. В первый момент Ойша не вырвала руку, кажется, попросту от растерянности, а вот почему не попыталась освободиться потом, я так и не понял. Но спрашивать не стал. Не столько из опасения, что оружейница устроит скандал, сколько из-за отсутствия у меня сил на какие бы то ни было споры.

Интересные у нас в последнее время получаются встречи. Второй раз подряд я едва стою на ногах и не имею возможности спокойно поговорить. А впрочем, может, это и к лучшему? Зато нет возможности поругаться…

Часть четвертая СЕРДЦЕ ПРИГРАНИЧЬЯ

Нойшарэ Л’Оттар

Вывалившиеся — в буквальном смысле этого слова — из очередного дверного проема прямо на нас мужчины выглядели… жутко. Я видела больных, видела много мертвецов, убивала сама и никогда не боялась трупов, но сейчас едва удержалась, чтобы не отшатнуться. Возможно, даже с паническим воплем.

Они напоминали персонажей какой-то древней страшилки, мрачной сказки: оживших мертвецов, не нашедших покоя душ, которые якобы поднимаются из мест своих захоронений и бродят по окрестностям в поисках свежей крови. У мага колоритный внешний вид усугублялся наливающимся обширным синяком на пол-лица, разбитой губой и сломанным носом, а северянин… он в обычном-то виде мог вызвать оторопь у кого-то слабонервного, а сейчас выглядел откровенно чудовищно. Серебристую кожу покрывала тонкая сетка трещин, какая бывает на земле в степи в разгар лета, потрескавшиеся губы заметно кровили, а глаза из-за полопавшихся сосудов казались совершенно красными.

Когда Таллий бесцеремонно схватил меня за руку и потащил следом за Ларом, я в первый момент аж задохнулась от возмущения, а потом пришла в себя и — промолчала. Чутье подсказывало, что мужчине сейчас совсем не до моих мелких обид и недовольства, что держится он на одном упрямстве, и хорошо, что есть силы идти. Да еще очень кстати вспомнились слова Тагреная о воспитании, которое порой руководит поступками на рефлекторном уровне. Наверное, глупо требовать от человека, который всю свою жизнь учился прятать женщину за спину, готовности вот так с ходу в экстремальной ситуации встать с ней плечом к плечу. А высказаться я смогу и потом. Лучше всего предварительно хорошенько обдумать то, что буду говорить, и… все остальное. Включая собственные ощущения от этого прикосновения и сопутствующие эмоции.

Этот жест северянина, ощущение своей руки в мужской ладони не раздражали. Сердили как посягательство на свободу, как вторжение в личное пространство, но на сознательном уровне, когда я об этом задумывалась. Более того, ощущение это было приятным. Не как поцелуй, совсем иначе. Непонятно, но как будто знакомо.

Почти всю дорогу я думала об этом и пыталась сообразить, что именно ощущаю, а потом наконец поняла: доверие. Не жесткие тиски, в которые меня зажали против воли, а… надежную крепкую руку, помогающую и поддерживающую. Не мужчину, посягающего на мою свободу и желающего запереть в клетке, а кого-то близкого, понимающего, важного, достойного доверия и знающего, как лучше. Как Лар.

Последняя мысль и ассоциация вызвали почти панику своим очевидным противоречием действительности. Это северянин — понимающий? Это этот бледнорожий чужак, которого я почти не знаю — достоин доверия? Настолько, что удостоился сравнения с Ларшакэном?!