Читаем Мастер острого словца полностью

Во время праздничного обеда двое ребят начали переговариваться друг с другом. Один резко сорвался и грубо произнес: «иди в ж*пу!». На что ему со стороны сделали замечание: «Мы вообще-то тут кушаем, а ты говоришь про какую-то ж*пу. Думаешь, нам приятно?». Агрессор притих, а окружающие наградили автора слов взглядами поддержки, ведь он выступил в роли борца за приличие и ликвидацию хаоса.

Из представленного выше примера хорошо видно, что для нейтрализации агрессора был сделан упор на правила общественной морали и приличия. Плюс автор с помощью местоимения «мы» собрал всех вокруг себя. А правило современного порядка таково: на чьей стороне больше народа, тот и прав.

Если бы автор сказал: «Не порть мне аппетит», агрессора это никак не смутило. Возможно, он просто послал бы благодетеля. Но как только было произнесено «не порти НАМ аппетит», до грубияна дошло, что своим поведением он напрягает всех сидящих, и если все будут против него, то он может потерять положительное отношение к себе и даже вылететь из-за стола.

Я еще раз повторю, мнение целой группы всегда важнее, чем мнение одного отдельно взятого человека. Этим нужно уметь правильно пользоваться, осторожно и аккуратно. Обычно эта тактика работает только тогда, когда оппонент переходит в разряд «не правых» с общественной точки зрения, а ты выступаешь за порядок. Если ты сам не прав, выходишь за рамки допустимого и при этом говоришь от имени окружения, то в результате можешь сам пострадать от этого. Эта «граната» может взорваться в твоих же собственных руках. Выступай за справедливость, тогда эта тактика тебе будет помогать.

Застолье, команда молодых ребят отмечают успешное выступление в одном важном для них творческом конкурсе. Девушка поднимается, чтобы поздравить свой коллектив и сказать пару теплых слов. Ее бывший парень — рядовой член команды ехидно подшучивает над ней. Это задело ее самолюбие, но прямо отвечать ему она не стала. Вместо этого девушка замолчала, посмотрела на своих друзей и сказала: «Спасибо, мои дорогие, что начали внимательно слушать меня, но дальше продолжать нет смысла, тост уже испорчен». Все ребята сразу же начали ее уговаривать продолжить. Но она твердо отпиралась, мотивируя тем, что у нее пропало все желание и настрой говорить приятные слова, когда ее не уважают, перебивают и высмеивают со стороны (это она имела в виду своего бывшего друга). После этого некоторые посмотрели на парня как на врага народа, выражая свое негодование. Я хорошо знаю эту девушку. Продолжить свою речь как ни в чем не бывало ей ничего не стоило. Не из робкого десятка она. Девочка намеренно настроила всех против выскочки.

Вот другой пример.

Один человек в компании намеренно хвастается местами, которые он собирается посетить в ближайшее время, подчеркивая свое превосходство перед другими. Другой умник не растерялся и говорит ему: «А МЫ все в деревню к моей бабушке поедем! Куда же НАМ крестьянам до тебя!». Если бы он сказал: «Куда там МНЕ до тебя!», тогда он выглядел бы как обычный лох, но местоимение «НАМ» собрало всех членов компании воедино.

Эффективно работает фраза «Все знают, что ты … (такой сякой, сухой не мазаный)». Посмотри, какие слова производят на тебя большее воздействие:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное
Революция 1917-го в России — как серия заговоров
Революция 1917-го в России — как серия заговоров

1917 год стал роковым для Российской империи. Левые радикалы (большевики) на практике реализовали идеи Маркса. «Белогвардейское подполье» попыталось отобрать власть у Временного правительства. Лондон, Париж и Нью-Йорк, используя различные средства из арсенала «тайной дипломатии», смогли принудить Петроград вести войну с Тройственным союзом на выгодных для них условиях. А ведь еще были мусульманский, польский, крестьянский и другие заговоры…Обо всем этом российские власти прекрасно знали, но почему-то бездействовали. А ведь это тоже могло быть заговором…Из-за того, что все заговоры наложились друг на друга, возник синергетический эффект, и Российская империя была обречена.Авторы книги распутали клубок заговоров и рассказали о том, чего не написано в учебниках истории.

Василий Жанович Цветков , Константин Анатольевич Черемных , Лаврентий Константинович Гурджиев , Сергей Геннадьевич Коростелев , Сергей Георгиевич Кара-Мурза

Публицистика / История / Образование и наука