Мастер побега

Могла ли природа создать женщину, сплавив в одной натуре стати белого лебедя и белой медведицы? Выходит, могла…

Отдал распоряжения: этих – взять, быстро. Этих – любой ценой поставить в известность о провале. И чая сюда Трофейного чая, да того, крупнолистного, заварить так, чтобы топор стоял и упасть боялся.

Когда все они убыли, а секретарша доставила поднос с чайным прибором, Толстый грустно сказал:

– Разговор у нас долгий, брат. Но прежде чем он дальше вот так пойдет, я хочу про другое тебе сказать. Мы как чужие с тобой, ну, почти как чужие. А ведь я по тебе, придурку, скучал. Я рад твоей роже. Я бы тебе помог просто так. Без всякой информации с твоей стороны. Понимаешь ты? Как другу. И даже с Тари и то помог бы. Без дураков. Дал бы тебе группу диверсантов, ты бы их провел как надо, рванули бы пару объектов, а заодно и Тари бы твою вытащили… В общем, обстановка складывается так, что люди для лихого отчаянного дела нашлись бы.

Рэм усмехнулся. Пора. И… очень славно: Толстый оказался лучше, чем Рэм думал о нем. Не намного, но все-таки лучше.

Пора.

– Мне твоя рожа тоже, знаешь, не противна Я тебе верю. Ты помог бы. И как друг помог бы, уверен. И еще как начальник ударного корпуса, предназначенного к прорыву Восточного оборонительного участка Назначили тебя десять суток назад, а еще через пятнадцать суток ты планируешь пойти в наступление. Но никуда ты не пойдешь, поскольку нарвешься на крупные неприятности гораздо раньше. Я уж не чаял тебя тут застать, в столице, боялся, как бы ты на фронт не укатил…

Толстый нервно глотнул чаю. Обжегся. Глотнул еще раз. Поперхнулся. Глотнул еще и наконец допер: горячо. Отставил стакан в сторону.

– Что?

– Наступление РАлАр начнется на двое суток раньше твоего. Хорош ли подарочек, Толстый?

Собеседник Рэма сидел оцепенело и никак не мог прийти в себя. Нервно глотнул раз, другой и спросил хрипловато:

– Ты понимаешь, сколько жизней стоят твои слова?

Опять ров. Проклятый ров! Почему ты никак не отвяжешься! Рэм с усилием отогнал видение разрытой глинистой почвы, больших луж, тел…

– Лучше, чем могло показаться. Сколько месяцев я там провел, помнишь?

Толстый промолчал. Он, судя по его виду, на время утратил способность связно думать. Рэм помог ему:

– В общем, сам вспомнишь. Мог остаться? Мог. Но… Я – предатель. Я сознательно иду на предательство. Я хочу перейти в твой лагерь. Надолго. Навсегда. А теперь – третья.

На сей раз Толстый сразу сообразил, о чем речь:

– Третья вещь, которую я упустил… А не пора ли нам прерваться? Мне надо многое поправить в нашей тактике, раз такое дело… ты уверен насчет наступления? Придется все на хрен переколпачивать…

– Уверен. И еще я уверен: тебе надо сидеть здесь и, не отвлекаясь, слушать меня очень внимательно. Затаив дыхание слушать, Толстый. Нет сейчас в твоей жизни ничего более важного.

Толстый опять вызвал секретаршу и велел ей сделать кофе. А потом сообразить целый чайник очень крепкого ледяного кофе. И шесть кусков сахара… да, норму за шесть суток. В ближайшее время он как-нибудь обойдется без сладкого.

Женщина, словно многоэтажный пассажирский лайнер, величественно поплыла, звякая стаканами в подстаканниках. Когда дверь за нею закрылась, Толстый пошутил:

– Люблю все крупное, мягкое и рассыпчатое… Впрочем, ты, наверное, заметил.

Рэм кивнул.

– Вообще молочно-белая матрона в теле и с таранной грудью – венец развития человечества По внешней видимости она обслуживает меня, но на самом деле это я – да мы все! – существуем ради нее… Все, хорош трепаться. Что там у тебя еще за душой, брат?

– Тари под замком вот уже три месяца Выходит, мне можно доверять. Куда я денусь? У меня жена в заложниках. То-то Дэк мне доверял, но из-за Тари с Фильшем ругаться не стал… Так – надежнее. Всем. В том числе и Дэку. Я не могу перебежать.

– Но ты перебежал!

– Вот уж дудки! Никуда я не перебегал. Я вот уже вторую неделю лежу в санчасти Южного участка. Тяжелая форма инфлюэнцы, Толстый. Но через три дня, перед самым наступлением, я обязан вылечиться и заняться делами. Еще раз: у меня в запасе сегодняшний вечер и еще трое суток, а лучше бы двое.

– Три месяца? Стало быть, не так уж ты и любишь свою жену, брат мой Рэм…

Рэм вздрогнул: в его жизни не существовало тайны больше и страшнее этой. Легко же Толстый до нее докопался! Впрочем, дураком его собеседник никогда не был.

– И, стало быть, чем-то другим они там тебе насолили. Чем? А? Я уже понял, мужик: Тари твоя – милая, конечно, только дело не в ней.

Рэм отвел взгляд.

– Да так… попросили подписать одну бумажку… а я не смог отказать. Я испугался. За Тари испугался, и… за себя тоже. Очень испугался. А потом они по этой бумажке… Я трус и предатель, Толстый. Но я тебе там, в Черогу, покажу одно место… ты поймешь. Так быть не должно. Нельзя… взять и оставить все так…

– Ну, насыпал ворох загадок, да мешок дырявый – все отгадки выпали.

– Я тебе покажу. Там Потом Прибыл кофе.