Мастер путей. #1

Относясь к экстренным защитным способам, заклятье, известное как «Твердыня» (как оказалось, одно из многих прочих подобных, но сравнительно простое), требует от оператора невероятно быстрой реакции и вычислительных способностей.

Требуется просчитать радиус покрытия, форму выставляемого поля отражения, при этом учесть радиус его кривизны, предположить (или заранее знать) мощность атакующего его воздействия, что влечёт за собой зависимость от количества вливаемой в заклятье Силы, при этом ещё необходимо внести ряд переменных в текст заклятья, построив щит под текущие реалии и оптимизировав расход Силы…

И это я ещё не упомянул саму конструкцию заклятья, которую необходимо успеть облечь в Силу.

Но, как оказалось, воздвигнуть «Твердыню» – лишь самое простое. Труднее становится дальше, когда щит необходимо удерживать нерушимым под гнётом атак противника. А противник тоже не дурак и в подавляющем большинстве случаев знает об этом, пытаясь перегрузить защиту оператора новыми атаками.

Отсюда практически невозможно атаковать из-под щита. У пользователя нет физических возможностей, чтоб человеческим мозгом успеть и просчитывать свои атакующие заклятья, и успевать реагировать на структурные изменения в «Твердыне», возникающие при воздействии на неё противника. Поле щита необходимо чувствовать филигранно, в ином же случае оно падёт.

А рассеивается оно в трёх основных случаях.

Пробитие – когда воздействие извне превышает пределы прочности и энергоёмкости щита. Защитное заклятье не способно ни поглотить, ни отразить энергию удара.

Разрушение – когда запас, вроде бы, есть, но пользователь не в состоянии поддерживать заклятье далее. Чаще всего, возникает из-за нарушения стабильного потока Силы, питающего его.

Истощение – ну, тут всё просто. Когда тупо больше нету Силы, чтоб поддерживать генерацию щита.

Всё это в меня вкладывали Ветрана со своими девчонками, когда я, сидя в их комнате за столом, под диктовку записывал и конспектировал их лекцию.

В последний раз столько писать пришлось, когда осваивал военно-учётную специальность оператора беспилотных летательных аппаратов и полезной нагрузки к ним. Писать пришлось… до такой-то матери. Аж до онемения руки вплоть до седалища.

Морозова умудрилась проявить поистине профессиональный подход к обучению. Не просто бубнила, пытаясь на оценку рассказать всё, что знает сама. А именно что передавала сведения. При необходимости перефразировала иными словами, если видела, что я не понимаю с первого раза. Повторяла одно и то же, пока не убедится, что даже такой деграцераптор, как я, усвоит материал. Давала время, чтобы я записал от руки её речь, и не торопила.

Даже встала рядом со мной, напротив рабочей руки, и из-за плеча наблюдала за темпом моего письма.

Где мог – простые слова сокращал, чтоб не тратить время. Исписать страницу А4 во всю длину строчек мне – полчаса времени. А писать пришлось далеко не одну.

Ветрана с любопытством всматривалась в мои каракули, вылезающие из-под пляшущего стержня моей земной ручки.

– Любопытный у тебя диалект, – проинформировала меня девушка. – «И» с точкой не используешь, вместо «ятя» всегда ставишь «е», «твёрдый знак» игнорируешь… Как будто тебя кто-то неправильно грамоте обучал. Но при этом ты, определённо, грамотный.

«Радистка Кэт начинала совать свой носик в исключительно профессиональные дела штандартенфюрера Штирлица», – подумалось мне.

Вряд ли по одним только письменам Морозова вскроет, что я из другого мира.

Но это уже второй крупный просчёт на моей совести.

Первый – с КПК, который отсылал моим контактам (той же Оксанке Смазновой), что я опять в эфире. И делал он это с завидной регулярностью каждый раз, когда я возвращался «домой».

Второй – с текстом письма, где я придерживаюсь вшитых в меня правил грамматики и орфографии современного русского языка. Может, где и допускаю ошибки. Но мой стиль абсолютно не похож на местное письмо, и Ветрана мне об этом сообщила.

– Экономлю чернила, – ляпнул первое, что пришло на ум.

И постарался как можно незаметнее перевести тему, указав собеседнице на строчки выше:

– То есть, если я правильно понял, гарантировать защиту от физических атак «Твердыня» не в состоянии. Любое твёрдое тело с гарантией прошибёт её. Так?

– Почти, – кивнула девушка. – Что-то медленное, несущее малую сокрушительную силу, удержит. Более быстрое и мощное прошьёт. Поэтому «Твердыня» неплохо подходит для защиты от посягательств в виде ножа. Или, если надо мной захотят надругаться, сделать это будет непросто. Но именно поэтому ты положил наёмников Синдиката, что пришли за нашими головами. Супротив порохового оружия «Твердыня» бессильна.

– А где предел её прочности? – спросил я. – По вам троим отработали чем-то очень мощным. Поле стадиона превратилось в выжженную землю.