Вопрос к квестору звучит так: Если я из пункта А хочу попасть в пункт Б, и желательно живым, то как мне прокладывать маршрут? Квестор не дает ответа ДА или НЕТ, он отвечает на вопрос КАК? И что надо, чтобы было ДА. Если понравишься, то в порядке бесплатного приложения еще объяснит и ПОЧЕМУ. Квестору не нужны кости, камни или кофейная гуща, его инструмент для гадания ты сам.
— Так в том и беда, что я-то не хочу в Б, я хочу остаться в А. Но оставаться там нет никакой возможности? Я не понимаю, что не так? И все, к кому я был привязан, кого бы я мог любить, на их обрушиваются несчастья, они умирают. Я иногда боюсь за моих друзей, как будто опасность во мне самом. Я боюсь даже…, — он резко замолчал, проглотив слова и слезы.
Старый холостяк Антонин хотя и понял, чего больше боится его подопечный, не смог сразу найти подходящие слова,
— А это ты зря… Это с тобой скверное что-то может сделаться.
Скверное… А оно и делалось, и не ускользало от прыткого на язык друга Рооринга, который для себя проблемы терзавшие Одрика уже давно решил, и позволял себе шуточки в адрес своего друга, примерно такие:
"А вот пошли мы как то с ребятами к веселым вдовушкам. И Одрика с собой взяли. Пришли выбрали, я тогда себе тогда двух таких цыпочек из новеньких взял… А к Одрику пристала какая-то толстуха, а он парень скромный, как от нее отделаться не знает. А девица наглая и потащила она его наверх в комнату. Я Одрику с собой бутылку вина дал. Проходит оплаченный час, уже уходить скоро пора, я заглядываю в комнату к толстушке, так чтобы они меня не заметили, и что я вижу… На кровати сидят почти голая толстушка, и полностью одетый Одрик, даже сапоги не снял и допивают очередную бутылку вина, а возле кровати их еще три пустых стоит. Тут толстушка обнимает Одрика и говорит:
— Мне больше вина не наливай, а то у меня с ногами что-то странное…
А он ей:
— Что подкашиваются? — а толстушка ему
— Нет, раздвигаются.
Задирает вверх подол и как раздвинет свои ляжки. Одрик как увидел, что у нее там между ног, так из ее объятий вырвался, вскочил и бегом из комнаты. Мне дверью по лбу заехал… Я все его пытал, чего же он у нее такого страшного между ног углядел, молчит, не сознается, но в этот веселый дом больше не ногой. Мы с тех пор перебрались в заведение напротив, и надо сказать не прогадали… там цены пониже, и девицы поинтереснее, и комнаты почище. "
Конечно, с таким другом как Рор, с изрядной информацией в некоторых заказах на сны, Одрик был просвещен во многих вопросах, и долго "в девках не засиделся". Но это было что-то не то, и не так… Это когда идешь в безводной пустыне и тебя мучает жажда, ты будешь пить и из придорожной лужи, но мечтаешь-то все равно о прохладе истока Несайи.
— Я не могу понять, кому я помешал, кому дорогу перешел, ведь я всегда старался никого не задевать… А на меня такая охота открыта….
— Да, тебя гонят и двумя сворами. Какие-то несоразмерные, неравновесные затраты…, — и Антонин прикусил язык. Явное неравно… НЕРАВНОВЕСИЕ! Так, а это значит, судьба парня не зря попала в его, Антонина, непосредственный круг обязанностей. Нет, не зря его забросило в горы к каравачским гномам. Жизни вообще ничего просто так не бывает, в очередной раз убеждался служитель монашеского ордена Равновесия.
За разговорами они и не заметили, что солнце на половину за лесной горизонт, ну парню еще простительно, а опытному путнику не должно расслабляться. Надо было спешно найти ночлег, распрячь варгов, развести костер и желательно до темноты, ночами в горах уже хорошо подмораживало. Озябшая заря быстро угасла, но костер уже разгорался. Одрик мастерски сокрушил три молоденьких деревца на хворост, а потом, вооружившись тесаком, приволок три приличных ствола для надьи[65]
. Наломать дров в кромешной тьме парень уже умеет, остальное приложится.Горячий ужин в их ситуации недоступная роскошь, они перекусили хлебом и копченым мясом, сухим и жестким как дерево. И молодой господин засыпает не дожевав своего куска. Слуга укрывает его длинные, как у болотной красавки, ноги своей спальной шкурой, своя у господина оказалась коротка.
— Эх, молодость, молодость… Сам Антонин спать не собирался, ему представилась замечательная возможность подумать в одиночестве.
"Теперь я его телохранитель и душе хранитель, в нем неравновесие, и быстрорастущее неравновесие. Я должен либо восстановить точку опоры, даже силами всего Ордена, либо…, но об этом даже думать не хочется.