Мастера иллюзий

Смолин пристально смотрел на Вобера и раскуривал новую сигарету, но Клод не спешил продолжить загадочную фразу. Его лицо словно припорошило инеем, нос заострился как у покойника. Мастер смотрел в одну точку, меланхолично оглаживая пальцами напит. Оглушенный новостью, Артем замер в кресле. Земля погибнет? Невозможно! Неужели всё это исчезнет, канет в небытие? Юноша тронул старшего друга за рукав.

— Клод, это правда? Или ты опять пугаешь?

Вобер вздрогнул, словно очнулся ото сна, и посмотрел на Артема. Теперь в его глазах не было той теплоты, которая подкупила Любимова перед поездкой в Париж. Зрачки превратились в наконечники ледяных стрел, готовых разить врага. Артем даже отпрянул, но тут Клод тряхнул копной волос и наваждение исчезло. Голос мастера прозвучал глухо:

— Месье Смолин, нам нужно немедленно осмотреть руины Казанского собора.

Майор кашлянул и затянулся сигаретой.

— То, что вы мне тут рассказали, не лезет ни в какие ворота… но почему-то я склонен вам верить. Интуиция пока меня не подводила. Так что…

За стеной прогудел лифт. Послышались голоса, и дверь в кабинет распахнулась.

— Ага! — воскликнул координатор ФОС Ломов. — Вот они! Все вместе! Я же говорил!

Артем вздрогнул, Вобер поморщился, а Смолин начал медленно багроветь.

— Кто дал вам право врываться в мой кабинет?

Угроза в голосе майора могла бы охладить пыл кого угодно, но только не Шрека. Довольный координатор не обратил никакого внимания на гневный возглас и, подойдя к Воберу, уставился на него через очки с одним стеклом. В дверной проем заглядывали встревоженные сигмовцы. Майор восстал из кресла и рявкнул:

— Какого черта вы делаете?!

— Удостоверяю личность преступника, — огрызнулся Ломов. — Почему вы не сообщили нам, что подозреваемый прибывает сегодня? Не только у вас есть информаторы в авиакомпаниях!

— Полегче, Макс, — сказал вошедший следом. — Мы ни в чем не подозреваем господина Вобера, а просто хотим поговорить. Разрешите представиться: полковник Мурзин, Геннадий Петрович. А это наш координатор Максим Ломов. Наслышан о вас, Павел Аркадьевич, но случая познакомиться не выпадало. Извините моего коллегу за излишнее рвение.

— У вас так принято, врываться в кабинеты без предупреждения? — поинтересовался Смолин, возвращаясь в кресло.

— Полноте, майор. Вы же не сочли нужным предупредить нас о возвращении господина Вобера, хотя прекрасно знали о нашей заинтересованности. Мы квиты. Макс, закрой дверь.

Ломов исполнил приказание и сложил руки на груди, застыв перед входом с таким неприступным видом, какой бывает у вышибалы переполненного клуба. Не дожидаясь приглашения, Мурзин прошел к свободному креслу.

— Уф, пробки у вас длиннее, чем в Москве. Но мы всё-таки успели! Если хозяин кабинета не возражает, я бы хотел, Клод, задать вам несколько вопросов.

Вобер уставился на полковника.

— Я уже изложил всё Павлу Аркадьевичу и не собираюсь повторяться.

— Боюсь, вам придётся это сделать, иначе так просто наш бравый координатор вас не выпустит.

Клод взглянул на застывшего Ломова и пожал плечами.

— Iladel'énergie à revendre, но меня он не остановит. Однако, я не люблю ссориться с властями. Суть вкратце такова: я знаю человека, взорвавшего собор у вас и церковь во Франции. Он как-то вычислил защитную пентаграмму Земли и собирается её уничтожить. Если это произойдет, ваш мир погибнет.

— Ваш? Даже так?! А что это — пентаграмма?

— Пять центров силы. Разрушь их — и это отражение сольется с другими, потеряет свою индивидуальность, попросту исчезнет.

— Бред какой-то! — подал голос Ломов.

— Favete linguis*, даже в вашей религии есть попытки проникнуть в тайную сущность пентаграммы. Пять ран Христа, световое постижение двух великих мистерий веры: Троицы и двойственной природы Иисуса — Человек и Бог. В людях пентада проявляется в виде пяти чувств восприятия и пяти элементов, составляющих тело. Две ноги есть символ земли и воды, две руки — воздуха и огня, а голова или мозг — это объединяющая все члены сила эфира. Если вас, молодой человек, лишить рук, ног и тем паче головы, что произойдет с телом?

— Довольно мистики, — сказал Мурзин. — Зачем кому-то рушить святыни? Чего этот преступник добивается, а? Или он — маньяк, который уничтожает всё ради собственного удовольствия?

— Нет, хоть Балдур еще тот ублюдок, но он рационален в своих поступках, этого не отнять. Зачем он всё это затеял, я пока не знаю, однако собираюсь помешать ему.

— Почему вы думаете, что вам это удастся? На чем основана ваша уверенность? — вмешался Смолин. — Уже два храма лежат в руинах, и вы никак не смогли защитить их!

— Вот наша надежда, — сказал Вобер и положил руку на плечо Любимова. — Мой юный друг родился дуалом. Он обладает способностями, которые помогут нам победить Балдура. С каждым днем Артем становится всё искуснее и сильнее. Под моим руководством, конечно!

Юноша зарделся от удовольствия и тут же потупился под внимательным взглядом Мурзина. Тот вновь обратился к Воберу:

— Предположим. Еще один вопрос: что вам известно о разрушении храма Христа Спасителя в 1931 году?