Мастера иллюзий

Видел Артём и другое — как гибли люди, а затем их светлые души-сгустки поглощал Балдур, на глазах становясь сильнее. Но ведь и Клод раньше впитал силу убитых охранников, даже напит вспыхнул! Видимо, для великих свершений требуются и великие жертвы, решил Артем. Как обыденна стала для него сейчас смерть других людей, а ведь раньше и помыслить не мог причинить вред другому человеку! Хоть сейчас иди в генералы, которые без трепета отправляют на смерть полки, если это хоть немного приблизит победу.

— Клод, а что если Балдур пресытится всей этой энергией?

— Вряд ли, аппетиты у него еще те.

— А если отравится?

Полицейские развернулись к Артему. Вобер подвинулся ближе.

— Ну-ка, выкладывай, что задумал.

— Боюсь, мой план слишком радикальный. Да и не знаю, сработает ли…

— Я готов ухватиться за любую соломинку, — буркнул майор. — В отсутствии веника…

— В общем, мы должны согнать в храм как можно больше каких-нибудь сатанистов, — выдохнул Артем.

* * *

Иерусалим. Храм Гроба Господня.

— Вы с ума сошли! — митра епископа тряслась от негодования. — Это богохульство! Ни одна конфессия не пойдет на это!

— Спокойно, мы просто пытаемся спасти мир, — сказал Вобер и повернулся к остальным: — Зайдем внутрь?

Раздраженный епископ остался позади, они протолкались через толпу перед входом в храм, который значился следующей целью безумного грандмастера. Верующие стекались сюда со всего Иерусалима, это живо напомнило Артему, как в Питер привозили пояс Пресвятой Богородицы, и как люди стояли сутками в очереди на улице, чтобы поклониться святыне.

— Ты уверен в своей идее? — спросил Клод.

— Не знаю, — вздохнул Артем. — Когда я стоял там и смотрел, как Балдур пожирает светлые души, мне показалось правильным подсунуть ему для разнообразия темных и посмотреть, что из этого выйдет. Он питается энергией, как вампир кровью, понимаешь? А что если изменить знак этой энергии с плюса на минус? Уверен, ему точно не понравится.

— Но почему сатанисты? Можно просто собрать кучку подонков-уголовников, их души явно не отличает праведность.

— Надолго ты их не зачаруешь, и деньги сейчас ничего не значат. А секту можно заинтересовать чем-нибудь нематериальным, например, воцарением их бога на земле. Эта затянувшаяся ночь как нельзя лучше подходит для такого финала, не находишь?

Клод внимательно посмотрел на Артема и кивнул. Слабая улыбка тронула губы мастера.

Смолин с Ломовым тем временем ушли вперед с двумя израильскими полицейскими, прокладывающими дорогу. Артем остановился у мраморной плиты, над которой теплились лампады.

— Камень Помазания, — вспомнил о своем хобби гида приободренный Вобер. — Когда Иисуса сняли с креста, его положили именно здесь, умастили алоэ и мирром, а потом завернули в плащаницу. Справа, под Голгофой, вход в часовню Адама. Слева — проход к ротонде Воскресения.

Артем крутил головой и с интересом разглядывал пространство храмового комплекса. Это надо же, он словно прикоснулся к прошлому, своими глазами увидел истоки собственной религии! Массивные колоны, красочные фрески, величественные своды — всё это можно увидеть в большинстве храмов, но здесь действительно чувствовалось присутствие Бога. На эту гору, убранную сейчас в разноцветный камень и украшенную иконами и лампадами, когда-то восходил сам Иисус Христос. Здесь он принял смерть, его кровь стекла с Голгофы и омыла череп Адама, искупив таким образом первородный грех человечества. Неужели кто-то может усомниться в этом? Неужели кто-то хочет разрушить эту священную красоту?

Свет от множества свечей плясал на стенах, казалось, святые на иконах двигаются, мудро улыбаются и кивают юному дуалу. Повсюду стояли люди, гул молитвы наполнял храм. Полицейские свернули влево, Клод с Артемом постарались не отставать, протискиваясь между верующими.

Купол украшало изображение солнца. Посередине имелось отверстие, через которое днем проникали лучи настоящего светила, а сейчас чернела мгла. В центре круглого зала возвышалась ротонда Воскресения — сделанная из камня часовня, заключенная для прочности в каркас из металлических полос. Перед входом в неё стояли два архиерея в красно-золотых саккосах — один держал пучки горящих свеч, второй посох. От толпы молящихся их отделяли священники рангом пониже, в бело-голубом облачении. Зал наполняли звуки песнопения.

— Мы успели как раз к православной литургии, — пояснил Клод. — Богослужение расписано до утра, в три часа придут армяне, а после шести — католики.

— Армяне пролезли и здесь, — буркнул Ломов, разглядывая состоящие из многих арок стены. — Вон там хорошо бы посадить парочку снайперов для перекрестного огня, а вон там спрятать взвод спецназа.

— Конфессии не пойдут на это, — нахмурился майор, — Мы можем рассчитывать только на себя.

— Я думаю, мишенью Балдура будет как раз эта ротонда, — сказал Вобер. — Именно здесь находится кувуклия с Гробом Господнем, именно сюда сходит Благодатный огонь в православную Пасху. Это главное место храма!

— Вход один, — заметил Артем. — Балдур не сможет пройти незамеченным.