Мастера советского романса

Большую простоту трудно себе и представить; вся мелодия возникает из начального сопоставления широкого, восклицательного секстового хода и мягкого «опевания» тоники соседними звуками:

«стр. 260»

Это сопоставление развивается далее: секста то развивается до октавы (такт 7-й), то заполняется промежуточными звуками (такты 11 -12), а мотив «опевания» получает развитие в средней части «Сонета».

Очень велико здесь значение ладотональных красок, кульминацией (но не вершиной) мажорной мелодии служит минорная терция (си-бемоль). И это служит началом дальнейшего проникновения минорных звуков в мажор, что реализуется чаще всего путем простого наложения гармоний одноименного минора на почти непрерывно звучащий тонический бас. Так, в предрепризной кульминации (на словах «И видеть мощь у немощи в плену») на тонический бас накладывается гармония второй низкой ступени, а в коде, на доминантовый бас - «темная» гармония квартсекстаккорда шестой низкой минорной ступени, после которой переход к заключительной тонике соль мажора воспринимается особенно светло и ярко.

Между тремя трагическими романсами помещены две лирических интермедии: «В полях под снегом и дождем» и «Дженни». Первый романс - это очень тихая, целомудренная песнь о любви, мелодия которой как бы «впитала» в себя выразительные речевые инто-

«стр. 261»

нации, но совсем иного рода, чем в «Сонете». Там все же ощутим элемент декламации, хотя и очень строгой, без всякой преувеличенности и патетики. Здесь - тихая, задушевная речь, обращенная к самому близкому другу. В манере этой песни есть нечто предвосхищающее более поздний лирический цикл на слова Е. Долматовского. Очень тонкими, незаметными штрихами композитор придает музыке национальный колорит; в песне преобладает минор с дорийской секстой, а фактура фортепианного сопровождения с ее двухголосьем, выдержанными квинтами в басу имитирует звучание народных инструментов.

Надо еще отметить, что в этой песне, как и в «Сонете», большое выразительное значение имеет гармония: третья строфа (выполняющая функцию середины) выделена сменой тональности. Слова «пускай сойду во мрачный дол» подчеркнуты модуляцией в си-бемоль минор - тональность шестой низкой ступени.

В песне «Дженни» мелодия интонируется почти говорком, очень тихо, «по секрету», и лишь заключительная фраза-рефрен каждой строфы распета шире:

A фортепиано передает и легкие, осторожные, крадущиеся шаги юной влюбленной, и звон капель летнего дождя:

«стр. 262»

По лаконизму и тонкой выразительности эта песня может быть отнесена к лучшим в цикле.

Так чередуются в «Шести романсах» страницы суровые и скорбные со страницами нежной и трепетной лирики. Завершает цикл шуточная песня «Королевский поход» -едва ли не самый миниатюрный образец «батального» музыкального произведения. Между двумя строчками английской детской песенки:

По склону вверх король повел полки своих стрелков.

По склону вниз король сошел, но только без полков -

помещена крошечная инструментальная «сцена боя»:

Как ни интересны отдельные вокальные произведения Шостаковича, созданные в 30-40-х годах, все же рубеж 40-х и 50-х годов воспринимается как начало нового, более высокого этапа в его вокальном (и не только вокальном) творчестве. Отмеченное нами выше сближение линии высокого обобщения и характеристичности связано, с нашей точки зрения, с очень важной особенностью этого периода: с усилением положительных образов в творчестве композитора. Конечно, положитель-

«стр. 263»

ные образы жили в творчестве Шостаковича и раньше: в лирических раздумьях медленных частей его симфоний, в его остроумнейших скерцо, в превосходных песнях, как, например, «Песня о встречном», распевавшаяся и бойцами Интернациональной бригады в Испании, и участниками французского Сопротивления, и делегациями демократической молодежи на фестивалях. Исполняясь с самыми различными вариантами текста, она всегда звучала как песня, передающая новое отношение к жизни, к труду, к людям.

Однако далеко не во всех случаях положительная идея произведений Шостаковича могла дойти до слушателя. Лирический герой его музыки - герой со сложным, исключительным душевным миром, в который не легко и не просто войти другому человеку.

Прежний герой не исчез из творчества Шостаковича, но рядом с ним появились другие - люди с простыми, цельными и сильными чувствами. Найти их, увидеть в их жизни подлинно поэтические черты (а не только бытовые, повседневные) под силу только очень большому художнику-реалисту. Образы простых людей с их горестями и радостями в вокальном цикле «Из еврейской народной поэзии», образ восставшего народа в «Десяти поэмах» для хора - зерне, из которого выросла замечательнейшая одиннадцатая симфония, - все это свидетельствует о полной зрелости реалистического метода Шостаковича, а в частности - о его умении видеть поэтическое в самых разных жизненных явлениях: в героическом и будничном, трагическом и смешном.