Мастера советского романса

Так же поступает он и в величальной песне «В лете калина», гиперболизируя присущую ей несколько тяжеловесную торжественность, настойчиво подчеркивая ритмические сдвиги и перебои.

Во всех упомянутых песнях, да, в сущности, и во всем сборнике в целом, отражены лучшие черты творчества Прокофьева: ярко национальный характер, цельность и яркость образов и, наконец, та высочайшая ступень мастерства, которая позволила композитору добиться «новой простоты», оставаясь самим собой.

Далеко выходя за пределы жанра обработок, вырываясь то в сферу романса, то в сферу оперных образов, песни эти завершают собой путь Прокофьева как камерно-вокального композитора, подытоживая его многолетние разносторонние искания.

Что же в этих исканиях является основным, ведущим? Конечно, прежде всего, поиски живой интонации,

[1] Иногда расширяемого вверх до октавы.

«стр. 112»

могучего средства для передачи человеческого характера, человеческих эмоций. Именно это проходит красной нитью через все вокальное творчество Прокофьева, сближая столь разные его произведения, такие, как ахматовские романсы и «Болтунья», «Гадкий утенок» и обработки народных песен.

Именно это и оказалось наиболее перспективной тенденцией творчества Прокофьева, нашедшей продолжение в камерно-вокальной музыке советских композиторов последующего поколения - Шостаковича, Свиридова, а за ними и более молодых. Романс-портрет, романс-сценка привлекают к себе все большее внимание. И творчество Прокофьева, таким образом, оказывается звеном, связующим традицию Мусоргского с «песнями наших дней».

«стр. 113»

AH. АЛЕКСАНДРОВ

В предшествующих главах, посвященных творчеству Мясковского и Прокофьева, анализ романсов раскрывал лишь одну, хотя и существенную, грань их творческого облика. Сколь ни типичен путь Мясковского как вокального композитора, все же в истории музыки он остается прежде всего симфонистом. Так же и Прокофьев: его камерные вокальные произведения - это либо «этюды» к крупным вокальным формам - операм, ораториям, - либо своего рода «осколки» этих крупных форм.

Иначе обстоит дело с творчеством Анатолия Николаевича Александрова. Самый склад камерной музыки особенно соответствует характеру дарования композитора, сочетающего в себе пленительный лиризм, тонкий и взыскательный вкус, отточенное мастерство. Часто и каждый раз с новым интересом обращаясь к лаконичным формам камерной музыки, композитор как бы «раздвигает их изнутри». Превращение романса в драматический монолог, в вокальную поэму для композитора столь же типично, как и симфонизация фортепианной сонаты или квартета. А вместе с тем он всегда остается мастером выразительнейшей, «говорящей» детали.

Среди всех разновидностей камерной музыки Александров питает особенное расположение к музыке вокальной, сохраняя эту склонность от первых юношеских опытов до последнего времени. Вокальные произведения отражают развитие творческой индивидуальности композитора, отмечая все изгибы его пути (в целом достаточно ровного и органичного).

«стр. 114»

Путь Александрова как вокального лирика можно считать типичным для композиторов его поколения, начавшего свою деятельность еще в дореволюционные годы. От самодовлеющего эстетизма - к ясности и простоте стиля, соответствующего выражению чувств нашего современника, к опоре на традиции русской классики и поискам современного интонационного строя - так можно представить себе этот путь, близкий пути целого ряда советских композиторов: Мясковского, Шебалина, Щербачева. Но эта общая линия развития представлена в творчестве Александрова в индивидуальном варианте.

И как бы ни изменялась музыкальная стилистика романсов Александрова, одно качество, проявившееся уже в ранних произведениях, остается неизменным. Это - очень большая чуткость композитора к поэтическим особенностям выбранного текста, тонкий, изысканный художественный вкус в отборе музыкально-выразительных средств. Именно это и позволило ему стать одним из крупных мастеров советской вокальной музыки.

*