Мастеровой-3. Революция

Не имея никаких резервов, командир решился затыкать дыру в обороне ротой Мюллера. Пришлось даже отпустить арестантов — их некому охранять, в строй поставить трех перебежчиков, включая последнего, самого подозрительного. А что делать — потери-то огромные. У восставших появились отменные стрелки. Странного вида охотники в тирольских зеленых шляпах палили из двустволок, настолько точно, что полегло человек двадцать из полицейской роты. Вдобавок — до трех десятков раненых ружейной картечью, большинство из них не встанет в строй. Итого — половины нет…

Поэтому перебежчик, пусть — сомнительный, как минимум заслуживает того, чтобы стать в строй вместо выбывших.

Фенрих, ничуть не суеверный, выбрал для расположения своих людей похоронную контору, только приказал выбросить кладбищенскую утварь. Набрал подушечек, предназначенных под голову покойника, выложил их рядками на полу и сверху кинул красный бархат для обшивания гробов. Получилось уютно. Но перед тем как вытянуться и провалиться в праведный сон, решил все же посмотреть на перебежчика.

— Ефрейтор! Введите.

Лицо вошедшего показалось знакомым. А когда тот развернул документы и представился: «Клаус Вольф», у Мюллера отпали последние сомнения. Тот самый тип! Только одет приличнее — в слегка запылившуюся одежду бюргера средней руки, отпустил бороду.

Перебежчик вряд ли узнал в Мюллере стрелка, пальнувшего в него в Гамбурге.

— Как вы оказались в Мюнхене? — спросил фенрих.

— Длинная история, герр офицер.

— Я — фенрих. Подофицер.

— Буду знать, герр фенрих. Позвольте присесть? Весь день на ногах.

Он опустился на стул, здесь их много — ставили вокруг гроба для посиделок и прощания с покойным. Мюллер кивнул:

— Рассказывайте.

— Я работал токарем на «Ганомаге» в Гамбурге. Начались забастовки и восстание, но я в них не участвовал. Приходил в цех и сидел у выключенного станка, как и все, не поддержавшие стачку. Однажды в апреле по пути домой меня окликнул какой-то негодяй и выстрелил. К счастью, рана была неопасной, пуля скользнула по ребрам справа. Но началось воспаление. В госпитале меня нашла одна добрая мадам, вызвала частного доктора, а потом оплатила выезд из Гамбурга в Мюнхен для окончания лечения. Бог ее наградит! Я забрал все свои сбережения, около четырехсот марок. Купил здесь приличную одежду, хоть немного ношеную. Надеялся устроиться на работу, чтобы не возвращаться в Гамбург. В газетах пишут, там часть предприятий разорилась, с работой трудно.

— Это верно. Куда вы устроились в Мюнхене?

— Не успел, герр фенрих. И здесь начались забастовки, будь они прокляты. Деньги закончились. Затем прямо на улице меня остановил патруль фрайкора. Доставили в полицейский участок, долго спрашивали: я за восставших рабочих или за порядок. Конечно — за порядок! Записали во фрайкор. Форму не выдали — кончилась. Сказали, что право жить в Баварии — богатом, культурном и пристойном месте — надо заслужить. Но потом фрайкор сам начал воевать с законной властью — с Берлином! Негодяи отправили на баррикады всех, даже мальчишек. Меня — тоже, в отряд под командованием некого Юргена Грюна. Он, как оказалось, тоже из гамбургских рабочих. Но — коммунист, мечтает о пролетарской революции во всей Германии. Раз в Гамбурге восстание провалились, рассчитывает на пролетарскую революцию в Баварии, которая перекинется дальше на север.

— Пусть мечтает… — осклабился Мюллер.

— Он погиб, герр фенрих. Дело так было. Позавчера нас поставили на набережной у Изара. На убой. Защитниками баррикады командовал отставник-ветеран. А меня и еще десяток, там были и ополченцы, и рабочие, Юрген повел в банк.

— Чем вы были вооружены?

— Французскими пулеметами. Еще Юрген взял несколько бутылок с бензином.

— Вы стреляли в нашу пехоту?

— Клянусь — нет! Стрелял выше голов! Но это мало повлияло на итог. Другие парни сначала убили мага, дав по нему залп из пулеметов. Следом — по пехоте. А затем Юрген встал во весь рост к окну и начал бросать бутылки, поджигая фитили.

— Дальше!

Перебежчик развел ладони.

— Снизу ответили. Пулеметная очередь. Я упал на пол, а Юрген не успел. Смотрю: баррикаду всю сожгли. Патроны кончаются. Сейчас придут ваши и всех нас в отместку — к стенке. В общем, Юрген мертв, командовать некому. Мы взяли пулеметы — и в люк, что во дворе банка. Там разделились, много проходов-поворотов было. Встретились у Одеона. Четверо еще вышли. Остальные или заблудились, или вылезли не там — на ваших нарвались. А может вообще сбежали. Думаете, охота умирать? Я тоже сбежал. Но потом.

Мюллер задумчиво потер пальцами виски. На первый взгляд, сказанное полностью соответствует известному по Гамбургу и сообщенному Гитлером.

Но осталась одна деталь.