Мастиф (СИ)

— Пошли, посмотрим на холодильник, — встал с кипы мешков Александр. Это был старый «Смоленск», который они с Наташей задёшево купили три года назад с рук, когда только начали жить здесь. Сейчас дома у Саши молчал громадный многокамерный «Шарп», а этот, маленький, с запорной дверцей, убранный с глаз долой и благополучно забытый — работал. Мелко дрожал и урчал как старый кот, но внутри было холодно, а морозилка покрылась толстым слоем изморози. Наверно, никто из тех, кто стоял вокруг Саши, не понимал — что в этом странного, и уж тем более страшного? Александра бы не испугали восставшие из мертвых омоновцы и десантники, не испугала многотысячная толпа, даже Гаврила не был так страшен, как этот белый кусок металла и пластмассы, своей работой опровергавший все существующие законы, так плотно уложенные в голове Саши. Только теперь он понял, что возврата к старому не будет, как бы не хотели остальные, как бы не сопротивлялся старый мир — работающий без электричества ящик словно смеялся над ними всеми. Но какие законы придут, как они будут выглядеть, и останется в новом мире с новыми правилами местечко для Саши, для Люды и Наташи, для Шпака и Наиля, для людей-псов?

— Пойду за картошкой, — наконец пробурчал Александр. — Сварилась, наверно…

После обильного возлияния и плотной закуски бывших «невольников» разморило, они перестали даже разговаривать, только лениво переругивались, сморкались на пол, выбирали себе место для ночевки. Саша, поняв, что его лакомство в немытых «мундирах» уже никому не нужно, поставил кастрюлю на нижнюю полку «Смоленска», закрыл дверцу — словно клыками лязгнул, и сказал:

— Слушать меня. Если я говорю: «пейте» — можете пить. Говорю: «не жрать», а потом нахожу в умат пьяного — пускаю ему пулю в лоб. Говорю один раз и больше предупреждать не буду. Если мне что-то не понравится — сворачиваю башку без объяснений. Они дуракам не нужны. Усекли?

— Усекли, — ответил за всех Алексей.

— Всем спать, — негромко произнес Александр. — Завтра оружие получите. Завтра тяжелый день.

Оставив «псов», Александр снова пошел на первый этаж. Надо было предупредить Наиля, иначе тот с пьяных глаз может что угодно подумать. Не хватало вместо одного еще двенадцать хоронить. Что мы — похоронная команда? Это сверхчеловекам хорошо — подумал, и нет трупа, одна земля голая. Волшебнико — мутанты подземно-бытовые.

— Где Наиль? — спросил он второй раз за этот вечер. Непонятные разговоры утихли, прекратилась возня и звяканье, лишь свечи потрескивают.

— Что делаете? — строго спросил Саша.

— Патроны, — ответил за всех Тимур.

— Где Наиль?

Из-за стола поднялся Равиль. В правой руке он держал клещи.

— Саш, не шуми. Здесь Наиль. У Женьки сидит. Заперлись. Я стучался час назад — не открывают, разговаривают, по-моему, — Равиль пощелкал клещами и улыбнулся — широко, открыто, обнажив безупречные белые зубы, хищно сверкнувшие в неровном свете.

— Ладно, — медленно произнес Саша. — У Женьки, значит.

Ни для кого не было секретом, что татарчонку нравится жена Андрея Павина. Бывшая жена — поправил себя Саша. Бывшая жена бывшего Андрея. Расхотелось бежать и матерится, может быть — вытаскивать обоих из постели, бить морду, разругаться вдрызг около кухни, где на столе лежит давно окоченевшее тело. Ни к чему это, да и незачем, жизнь расставила все на свои места. Жизнь, но не смерть — еще раз напомнил себе Александр. Смерть бесполезна, она не стоит внимания, она не может быть священна и уважаема только по определению, по самой сути. Так пусть два человека станут счастливы хотя бы в этой жизни, ведь это так просто — прийти и найти утешение друг в друге, без всяких предисловий, без глупых слов, без стеснения, и не надо унижаться. Мертвые не понимают унижения, «сраму не имут». А вот как быть живым?

Александр медленно поднимался по лестнице. Как теперь быть ему? Что говорить и что, в конце концов, думать?

Нечего тут думать. Наташа его жена, они одна семья, одно целое, нерушимое, неделимое на свое и чужое. Да и какое может быть чужое? Это же ребенок от его жены, от Наташи, одна кровь. Значит это и Сашин ребенок. Все, баста, никаких сомнений, никакой неприязни, неужели он позволит какому-то сверхчеловеку встать между ними? Наоборот, это даже вызов, это проверка на прочность, на человечность, в конце концов. Ну что же, посмотрим какой из него отец…

Тихо лязгнул замок, Саша снял сапоги и прошел в зал. Наташе все еще было плохо, она тяжело дышала, нервно сглатывала тягучую слюну. Странно, неужели Он не хочет облегчить её страдания?

— Котенок, все хорошо, — шепотом сказал Александр и почувствовал, что Наташа от его ласкового голоса сжалась под одеялом.

— Ну, не надо, я же все понимаю, — сказал он еще тише. — Мы назовем его Иваном.

— Откуда ты знаешь? — спросила она после долгого молчания.

— Я чувствую, — просто ответил Саша. — Я же знаю. Ты сама сто раз говорила, что тошнота… и голова кружится… Не бойся, я не дам тебя и нашего ребенка в обиду.