Мать четырех ветров

— Кто тебя просил? — разозлилась я. — Думаешь, так лег­ко в Кордобе найти мужской колет, который правильно по груди скроен? Я его на заказ шила! Пока портному объясни­ла, что мне нужно, чуть умом не тронулась. Лохмотья? Да он дорогой, как мантия горностаевая!

Влад раздраженно отбросил с лица волосы.

— Оденься! Нам нужно поговорить.

— И не подумаю! Ты решил, что достаточно меня запе­реть, чтоб добиться послушания? Говори так!

Кровать жалобно скрипнула, когда я вскочила, придер­живая простыню двумя руками и борясь с почти болезнен­ным ощущением собственной наготы. Влад оказался неожи­данно близко, я наткнулась на него и отступила.

— Общение с голыми женщинами обычно происходит в другой плоскости, — проговорил он, глядя почему-то на мои губы. — Не искушай меня, птица-синица.

Я фыркнула, глаза Дракона потемнели. Грудь его высоко вздымалась под тонким шелком сорочки, под очень тонким шелком… Я отвела взгляд.

— Глупости…

Влад протянул ко мне руку, на безымянном пальце блес­нул ободок венчального кольца. У меня закружилась голова. Это колечко я помнила — его двойник лежал в моей комнате под подушкой, его я доставала по двести раз на дню, чтоб провести кончиками пальцев по полированной поверхности, повздыхать и уронить две-три слезинки о том, чего не было, но могло бы случиться. Значит, Дракон помнил обо мне? Значит, наш понарошечный брак не был для него таким уж фальшивым? Во мне как будто лопнула ледяная перегород­ка — та, за которую я загнала воспоминания и чувства и меч­ты. Разлетелась, позвякивая, унеслась водоворотом. И стало тихо. От этой тишины что-то разгоралось у меня внутри, что-то грозное, неотвратимое, требующее немедленного вы­хода. Снизу вверх я рассматривала необычные синие глаза, в которых отражалось бушующее во мне пламя. Влад хрипло пробормотал «Лутоня» и обхватил мои плечи. Ненужная простыня отлетела в сторону белым парусом.

Слова были пустыми и лишними. Где кончается он, где начинаюсь я? Мы вместе, мы одно целое, мы здесь, сейчас, всегда… Рушатся и возрождаются миры… Здесь, сейчас… Время остановилось. Раскаленный диск луны, горячий пе­сок, соленый ветер… Бесконечность… Утесы, пенные велика­ны выступают из-за горизонта. Бурлящая темнота, рассекае­мая вспышками молний. Здесь, сейчас, всегда… Реальность искажается, мой крик изменяет ее, плавит, как железо в куз­нечном горниле. Солнце вспыхивает кристально чистой бо­лью. Алмазная донья… Всегда… У наслаждения самые синие глаза. У наслаждения есть имя. Еще чуть-чуть, еще мгнове­ние, и я его вспомню. Имя… Я люблю тебя, Влад.

За стеной капала вода. Размеренный монотонный звук вернул меня к жизни. Кап-кап-кап…

— Господин Ягг, у вас что-то случилось? — донеслось из коридора. — Я могу чем-то помочь?

— Благодарю вас, любезнейшая донья Пинто, но помощь мне не нужна, — спокойно ответили с соседней подушки. — Я сам справлюсь.

Я прыснула и зажала ладонью рвущийся наружу смех.

— Ваш гость опять буянит? Попросите его утихомирить­ся, другие постояльцы могут выражать недовольство.

Влад изогнул бровь и задумчиво уставился в потолок. Трех­рожковая аляповатая люстра висела там несколько криво.

— Обед сервируют в столовой. Если молодой человек го­лоден, он может разделить с вами трапезу.

Звук грузных шагов хозяйки стих. Влад притянул меня к себе.

— Ты голоден, молодой человек?

— Ага, — ответила я на поцелуй. — Если ты меня не покор­мишь, попытаюсь отгрызть кусочек от тебя.

— Я принес фрукты, но в этом бардаке найти их будет за­труднительно.

— Трудности меня не пугают.

— Левее, — развалившись на постели, направлял Дракон мой азарт. — Еще левее, наклонись!

Яства валялись на полу вперемешку с одеждой и дере­вяшками, некогда служившими предметами меблировки. Не пострадала только массивная зеркальная рама, если не счи­тать того, что теперь она была уголком прислонена к другой стене. Да уж, не повезло любезнейшей госпоже Пинто с гос­тями…

— Там еще посмотри!

— Передай мне сорочку, — попросила я, наконец догадав­шись, что вызываю в Драконе воодушевление несколько дру­гого рода, не связанное с едой. — Пожалуйста.

— Какая нечеловеческая жестокость! — Взгляд Дракона патетично поднялся к потолку. — Заставлять двигаться из­можденного, истощенного, потерявшего силу мужчину…

— Тебе плохо? — встревоженно приблизилась я к страда­льцу.

— Очень, — согласился тот, ухватив меня за щиколотку и забросив на постель. — И так как виновница моего бедствен­ного положения именно ты…

Через некоторое время, спустя еще одну яростную беско­нечность, нам удалось поесть. Фрукты на серебряном блюде смотрелись очень аппетитно, и излишними церемониями ни­кто себя утруждать не хотел. Мы лежали в той же многостра­дальной постели, и я была возмутительно счастлива.

— Ты говорил что-то о покинувшей тебя силе? — откусы­вая от сочного яблока, спросила я. — Ты имел в виду стихию воды? Это потому что…

Слов для выражения обуревавших меня мыслей не хвата­ло просто трагически. Я краснела, как маков цвет. Влада моя застенчивость, кажется, забавляла.