Мать (CИ)

Отец не ответил. Ссыпал пельмени в кастрюлю, помешал. Когда они сварились, положил в тарелку.

- Садись есть. Ты с чем любишь? Со сметаной? Вот тебе сметана. - Он бросил взгляд на часы. - А я побегу. Работа ждёт. Вечером навещу тебя. Не скучай.

Володька проводил его в коридор, посмотрел, как отец обувается.

- У дяди Артёма много книжек интересных, - улыбнулся отец на прощание. - Бери, не стесняйся.

Он закрыл дверь и повернул ключ с той стороны.

Володька прошаркал на кухню, уселся за стол, начал есть пельмени, не чувствуя вкуса. Поев, вымыл тарелку и принялся бесцельно бродить по квартире. Скучая, перебрал пластинки - там были сплошь иностранные певцы и Высоцкий. Потом Володька вспомнил, что отец запретил ему касаться пластинок, и пошёл рассматривать книжные полки.

Там его ждал сюрприз. Книжки у дяди Артёма и впрямь были на зависть: Жюль Верн, Беляев, Саббатини. Но главное (Володька не поверил своим глазам) - старые номера "Искателя". Они стояли в ряд, маня обложками, похожие на цветастые упаковки видеокассет, которые Пахомов видел у Карасёвых. Володька даже повеселел. Высунув язык, он открыл стеклянную дверцу и начал доставать один номер за другим, чувствуя себя девочкой Элли, попавшей в Волшебную страну. Это было удивительно! На какое-то время он даже выпал из реальности, упоённый свалившейся удачей. А картинки, картинки! Тут тебе и космонавты, и старинные корабли, и диковинные механизмы, и таинственные существа. Володька прямо опьянел. Часы до прихода хозяина пролетели незаметно.

Дядя Артём оказался суровым седовласым бородачом в очках. Выглаженный костюм смотрелся на нём как фрак на медведе: куда лучше ему подошли бы брезентовый плащ, свитер, штаны цвета хаки и рюкзак за плечами.

Войдя в прихожую, он с натужным сопением долго снимал обувь. Володька быстро отложил на кресло один из номеров "Искателя" и замер, сцепив ладони в замок. Надо было выйти и поздороваться, но он постеснялся. Дядя Артём вошёл в комнату и встал перед ним, уперев громадные ладони в бока.

- Ну привет, юноша!

- Здравствуйте, - тихо ответил Володька, пряча глаза.

- Я вижу, в книжках моих уже пошуровал? Что, интересные?

- Интересные.

Хозяин помолчал, разглядывая его, затем сказал:

- Подними глаза с пола. Не красная девица...

Володька вскинул взгляд, невольно вжав голову в плечи. Бородач прищурился.

- У меня ничего не трогать. Будешь безобразничать, в момент вылетишь отсюда. Понятно?

- Понятно, - одними губами произнёс Володька.

- И не прячь глаза! Не баба. Людям нужно в лицо смотреть. Тебе сколько лет?

- Десять.

- Как звать?

- Вова.

- Вот и запомни: хочешь мужиком стать - никогда рожу не вороти. Смотри в глаза. Пусть другие воротят. Когда твой батя-то приедет? Мне с тобой возиться большой охоты нет.

- Не знаю, - тихо промолвил Пахомов.

- Чего говоришь? Не слышу.

- Не знаю, - громче сказал Пахомов.

- Куда глаза опять спрятал? Отец у тебя - сопляк, что ли? Не научил, как себя мужик вести должен? Эх, болтуны...

Он ушёл в соседнюю комнату, долго возился там, с шумом выдвигая какие-то полки, поставил пластинку с иностранными песнями, а Пахомов сидел неподвижно, оцепенев от страха. Минут через тридцать, проходя через прихожую, дядя Артём опять заглянул к Володьке.

- Голодный?

Володька нерешительно кивнул.

- Вот ещё забот! - пробормотал хозяин квартиры. - Ну пошли.

Они переместились на кухню.

Дядя Артём сварганил бутерброды с рыбными консервами, достал тушёнку. Володька, привыкший к горячей пище, не смог сдержать на лице разочарования. Тот же, заметив это, произнёс:

- Мне на тебя талонов не дают. Ты в очереди за хлебом когда-нибудь стоял?

- За обоями стоял, - проговорил Володька. - Четыре часа.

Дядя Артём усмехнулся.

- Обои, туалетная бумага... Напридумывали себе трудностей. Небось, дома и ковёр есть, и стенка чехословацкая?

Пахомов кивнул.

- Филистеры чёртовы. Лишь бы хапать - и всё мало. У меня вон - видал? Ни ковра, ни стенки. Я вот этим живу. - Он постучал по сердцу. - Ладно, ешь. Рано тебе ещё всё это понимать.

Сам же быстро умял свою порцию, помыл тарелку в раковине, достал две металлические кружки и разлил чай.

- Давай без канители, на раз-два. А я пойду Чумака посмотрю. Как управишься, помой тарелку. Вон тряпка лежит. И тоже заходи.

Он ушёл в большую комнату и включил телевизор. Вскоре оттуда донёсся мягкий голос: "Надеюсь, вы не забыли поставить перед экраном какой-нибудь крэм, чтобы я мог его зарядить, а вы в течение последующего времени наносили бы этот крэм для снятия болевых ощущений...".

Володька доел, помыл посуду и направился в большую комнату. На экране белокурый мужик в очках и свитере делал странные движения руками и двигал челюстью, будто мял зубами жвачку. Мужик молчал, и дядя Артём тоже молчал, сидя с закрытыми глазами, положив руки на колени ладонями вверх. Володька встал в проёме входа и стал смотреть.