Мать-и-Мачеха

Первокурсников на Слизерин в этом году поступило девять человек — шесть парней и три девочки, им определили целых три комнаты. Северус делил спальню с Сириусом и Джеймсом, в соседях у них проживали Эрни Бёрк, Морган Мальсибер и Декстер Эйвери. Пенни жила в комнате с Долорес Амбридж и Алекто Кэрроу. Про Долорес говорили, что она полукровка, и Северус вспоминал тот разговор с мамой «про дикий овёс», так как соседки Пенни были крепкие и слегка полноватые девочки и походили друг на друга как родные сёстры — обе с каштановыми волосами, карими глазами, немного квадратными лицами и тонкими голосами. У Алекто ещё имелся старший брат Амикус, который учился на третьем курсе Слизерина, на том же потоке, что и Пиппин Фоули, Райли Майерс и Фрэнк Лонгботтом.

На Гриффиндор распределили двух парней и четырёх девочек, Лили приходилось делить комнату с тремя соседками. Хаффлпафф занял первое место по числу первокурсников — их на факультет барсуков поступило десять, кроме того, у них было пять девчонок, а вот первокурсниками Рейвенкло в количестве восьми человек были одни парни. Возможно, поэтому, вопреки рассказу леди Вальбурги в поезде, в классы их объединили совсем иначе. С «воронами» они учились только на гербологии, а всеми четырьмя факультетами ходили на астрономию и историю магии. Остальные предметы у Слизерина были в классе с Гриффиндором, и та самая «разница подготовки» была видна невооружённым взглядом и жутко раздражала Северуса, который хотел учиться, а не повторять одни и те же темы и задания, пока дойдёт до всех.

Поэтому, от нечего делать рассматривая одноклассников Ясным Взором, Северус заметил странность в тихом неприметном парне-гриффиндорце — Римусе Люпине. Тот либо не был человеком, либо был с какими-то странными нарушениями в ауре, и Северус хотел спросить у матери, что это может означать.

* * *

— Быстро посмотрим ваши комнаты, а потом мы продолжим инспекцию, — сказала леди Вальбурга. Они с мамой подошли к Северусу, Пенни и остальным после ланча. Миссис София отошла к Сэм — Саманта О’Фаррэл любила, когда её звали именно так.

— Идёмте, — позвал Северус и они все вместе с Сириусом, Джеймсом и Пенни направились через Астрономическую башню в Северное крыло.

Комнаты девочек были этажом выше, так что они прошли в комнаты мальчиков.

— О!.. — леди Вальбурга прошла к окну и потрогала рамы, которые Северус заклеил вместе с ребятами.

С этим «утеплением» вообще произошла целая история. Первой об этом «мамином способе» вспомнила Пенни, она вообще больше мёрзла и с середины октября чуть ли не в зимней мантии начала ходить. Вот только, когда она предложила заклеить рамы на окнах в комнате, её соседки этому предложению воспротивились. Маги, как и большинство британцев, традиционно предпочитали утеплять себя, а не помещение. Обычные немаги, насколько знал Северус, на ночь укрывались двойными одеялами и спали в шерстяных пижамах, носках и колпаках. Волшебники использовали согревающие чары, правда, они были сложными, и даже более взрослым студентам их хватало минут на двадцать-тридцать. Младшекурсники вообще рисковали схлопотать нервно-магическое истощение раньше, чем согреться с помощью этих чар, которые считались «продвинутыми».

В детстве, прожитом в Тупике Прядильщиков, Северус хорошо запомнил промораживающий до костей холод, у них дополнительных одеял или отопления, как в Джеррардс-кросс, не было, и он сворачивался калачиком на продавленном диванчике, укрывался с головой и старался не шевелиться, чтобы нагреть место и не замёрзнуть. Он до сих пор удивлялся, как не болел, так как с приближением зимы первокурсники начали кашлять и зачастили в Больничное крыло за специальным бодроперцовым зельем от простуды. В Хогвартсе все кровати были с шерстяным балдахином — то есть шторкой по периметру кровати, создающей относительное уединение. Впрочем, основной её функцией было удерживание тепла зимой, чтобы в кровать не дуло из окон. А вот вставать по утрам после того, как за ночь согреешь свой личный закуток, оказалось настоящей каторгой. У Сириуса и Джеймса это получалось не сразу, а попытки этак с третьей-четвёртой. Мама, когда они заклеивали дома окна, и Ричард что-то говорил о традициях и зиме, отвечала, что между восемнадцатью и четырнадцатью градусами большая разница. Восемнадцать — прохладно, свежо, но терпимо и уже вполне комфортно, а когда в доме четырнадцать градусов, то «сопли на лету замерзают». В этом вопросе Северус, да и Пенни были полностью на стороне мамы. К тому же мерзкий холод напоминал ему о плохом детстве. В хорошем детстве зимой всегда было тепло и вкусно пахло едой…