Мат красному королю

— Я не сразу пойму это, — сказал Бишоп. — Мы видим друг друга второй раз.

— Вы хотели бы встретиться со мной еще?

— Очень.

— Я найду ваш телефон в справочнике?

— Да.

— Тогда я вам как-нибудь позвоню. О’ревуар.

Он слегка поклонился и смотрел ей вслед, пока она шла к выходу. Потом вернулся к своему столу. Уинслоу сидел у стены, закинув голову на спинку кресла, и курил, пуская дым кольцами. Полуприкрыв глаза, он рассматривал зал. Бишоп сел рядом и налил бренди.

— Многие пришли сюда совсем не для того, чтобы танцевать. А уж она — тем более, — сказал Уинслоу. — И все же танцевала. Что ты с ней сделал? Приставил револьвер к ее роскошным бедрам?

Бишоп потягивал из бокала, глядя на танцующих.

— Она сама предложила, — задумчиво ответил он.

— Будь я проклят, если что-нибудь понимаю, — медленно проговорил Уинслоу.

— И я тоже.

— Рассказывай все. Я не видел ни пламени, ни дыма, не чувствовал запаха серы, когда какая-то там сила столкнулась с какой-то там волей.

— Возгорание произошло внутри.

— Рассказывай.

— Да не о чем рассказывать.

— Не будь таким скрытным и невозмутимым. Я же видел, вы все время болтали. Старался читать по губам, но ты говорил совсем не то, что я предполагал. Если не передашь мне все слово в слово, я прикончу эту бутылку один и так нажрусь, что тебе придется нанимать целое стадо розовых слонов, чтобы доставить меня домой.

И Бишоп сжалился. Ему нравился Уинслоу. Ведь это он привел его сюда. Встреча с Мелоди Карр состоялась, а это и было целью вечера.

— Поехали сейчас ко мне домой, Тедди. Я зажарю яичницу с ветчиной, приготовлю кофе. А потом, если хочешь, можешь кутить всю ночь, пока не свалишься с ног, и мы тебя укроем пледом. Договорились?

Уинслоу кивнул:

— Ладно. Неплохо придумано.

Они еще раз выпили и вышли из клуба. Над Парк-Лейн светила луна — самая настоящая. Серый «диланж» исчез. Бишоп подумал, что если ему снова понадобится найти Мелоди Карр, придется начинать все сначала.

Но Бишоп не беспокоился. Мелоди позвонит — завтра, послезавтра или послепослезавтра. Когда-нибудь она все равно ему позвонит.

Ход четвертый

На следующий день Бишоп долго спал. Мисс Горриндж разбудила его в десять.

— Где Тедди? — спросил он.

Мисс Горриндж раздвинула шторы, и дневной свет ослепил его.

— Уехал домой, — ответила она.

— Когда? — Он потер лицо, стараясь заставить его снова работать.

— Перед самым рассветом.

— Я не помню, — сказал Бишоп. Ему казалось, что в голове работает бетономешалка.

— Меня это не удивляет, — заметила мисс Горриндж.

Она подала ему обжигающий кофе и встала у окна.

— Все было очень трогательно. Когда мне, наконец, удалось-таки вызвать такси, вы с Тедди стояли на тротуаре. На голове Тедди был водолазный шлем, а ты стучал в него стетоскопом и взывал: «Христа ради, отвечай, здесь у нас по борту целая стая акул!»

Бишоп скосил на нее глаз.

— Хотел бы я, — замогильным голосом произнес он, — чтобы ты стояла где-нибудь в другом месте. Вокруг тебя такое яркое свечение, что я ничего не вижу без темных очков.

Она не двинулась с места.

— Я не сержусь из-за герани, я посадила ее обратно в шлем. Но меня беспокоит стетоскоп. Где ты взял его, Хьюго?

Он отхлебнул кофе.

— Не помню.

— Я все время жду, когда позвонит врач.

— Не стоит волноваться по пустякам. Не так уж плохо я себя чувствую.

— Он позвонит из-за украденного стетоскопа.

— А-а. — Он закрыл глаза. Мисс Горриндж отодвинулась от окна.

— Звонил следователь.

Бишоп открыл глаза и искоса взглянул на нее.

— Когда?

— Час назад.

— Кого мы замочили — таксиста?

— Нет, он, кажется, отделался легким испугом. Ты нужен для следствия по делу Дэвида Артура Брейна в следующую субботу в одиннадцать часов утра. Ты был единственным свидетелем катастрофы.

— Да-да, — пробормотал Бишоп.

— Следователь позвонил, чтобы узнать, не хочешь ли ты подъехать в Суррей и осмотреть место происшествия при дневном свете.

Бишоп приподнялся на подушках. Он чувствовал себя лучше. Даже бетономешалка в голове молола гораздо тише.

— Когда они вытаскивают машину? — спросил он, сосредоточивая взгляд на лице мисс Горриндж.

— Сегодня днем.

— Ну тогда мне лучше отправиться туда прямо сейчас. Ты поедешь со мной?

— Ты хочешь, чтобы я поехала?

— Да. Ты сядешь за руль, поведешь машину. Одна из моих голов нынче ночью отвалилась, и я не в себе.

Мисс Горриндж забрала у него чашку.

— Поедем сразу после обеда, — сказала она.

— Сразу после твоего обеда, но не моего. Мне достаточно будет двух таблеток «алка-селтсер»[4] и стакана молока.

В дверях мисс Горриндж обернулась.

— Мне уже приходилось видеть, как ты выздоравливаешь. Через полчаса ты выйдешь из ванной и начнешь трубить, что тебе нужен ростбиф. — Она взглянула на часы. — Обед будет точно в час дня.

Мисс Горриндж закрыла за собой дверь. Бишоп откинулся назад, стараясь не думать о ростбифе.

Нолл-Хилл был слишком красив, чтобы служить фоном для сцены внезапной смерти. В густых зеленых кронах деревьев пели птицы, в летнем воздухе голоса их звучали чисто и звонко. Следы трагедии сохранились только на повороте дороги: в черно-белом ограждении зияла дыра.