Мат красному королю

— Собственную. Я сама и есть ловушка. Мужчины стремятся ко мне. Что-то в моих глазах ослепляет их настолько, что они больше ничего не видят. Но как только я сдаюсь, они уходят. Здравый смысл возвращается к ним, и я больше их не вижу. Люблю я их сильно или слегка — неважно. Я не могу удержать их после того, как они меня узнают. И тут ничего не поделаешь.

Бишоп вытянул ноги и, откинувшись на локти, следил за тем, как разгорается свет за окном. Тишина была хрупкой, как слабое сияние зари; казалось, крикни — и спугнешь и то и другое.

— Насколько ты обманываешь саму себя, Мелоди?

— Нисколько не обманываю. Какой в этом смысл?

— Не знаю, но может тому есть веские основания. Трудно поверить, чтобы такая женщина, как ты, чувствовала себя настолько одинокой и потерянной…

— Я одинокая, но не потерянная. Я знаю, что меня ждет. В том-то и беда. Я обладаю каким-то магнетизмом, но он имеет двойственную природу. Он привлекает, а потом отталкивает. И отталкивает навсегда…

— Не могу поверить этому.

Она вдруг подалась вперед.

— Послушай, Хьюго. Когда я была семнадцатилетней девчонкой, я тоже предавалась юным мечтам, разделяла обычные для моих сверстниц представления о любви, о том, как я вырасту, стану взрослой женщиной, как встречу мужчину, которого полюблю и который полюбит меня на всю жизнь. И это вскоре сбылось. Мне еще не было двадцати, а со мной уже приключилось несколько любовных историй. От меня требовалось только взглянуть на мужчину, который мне нужен, и он шел за мной. Несколько дней или недель нам было хорошо, а потом он уходил. Тогда меня это не особенно волновало, потому что мы были молоды и не хотели сохранять отношения надолго. Но потом я встретила того, с кем хотела остаться на всю жизнь. Он говорил то же самое, что другие: «Нет ничего, что он не сделал бы для меня, он готов положить весь мир к моим ногам, он никогда не сможет полюбить другую…» Я была безумно счастлива. Мы вместе поехали в Италию, потом вернулись в Англию, чтобы пожениться.

Мелоди отдала Бишопу полусгоревшую сигарету; он потянулся к одной из пепельниц и затушил ее.

— Он оставил меня точно так же, как делали другие, и я не могла вернуть его обратно, — закончила она.

— А в те годы это казалось тебе концом света? — тихо произнес Бишоп.

— Да, Хьюго. Потом я обнаружила, что мир круглый и у него нет конца. Вскоре история повторилась, и я поняла, что всю жизнь мне суждено делать одно и то же. Ходить по замкнутому кругу. Больше я не обманывала себя. Просто наблюдала за тем, как это происходит: новый мужчина, любовь, потом он уходит, и опять новый мужчина. Я тоже превратилась в заезженную пластинку, которая повторяет одно и то же. Они хотели меня, и если я тоже хотела, я им отдавалась. А потом они отчаливали, словно я вдруг внезапно старела или дурнела. Иногда я раздумывала, может, так происходит потому, что они узнают, какая я на самом деле. Но я никогда не чувствовала себя старой или уродливой.

Она снова откинулась назад, будто вдруг устала.

— В тот момент, когда я ощущаю необычайный подъем, их лихорадка проходит, и им становится просто скучно со мной.

— Ты действительно в это веришь? — спросил Бишоп.

— А чему мне еще верить?

Он не ответил. Несколько минут прошло в молчании, прежде чем Бишоп мягко проговорил:

— И поэтому ты стала ненавидеть их. Мужчин.

— Да.

— Полагаю, это вполне объяснимо. Но ты молода. И если на то, чтобы найти мужчину, который захочет остаться с тобой на всю жизнь, потребуется еще десять лет, ты вполне можешь…

— Таких мужчин просто нет. Их не существует в природе. Или мне нечего им предложить, только похоть в обмен на похоть. Иного не будет, я слишком хорошо и давно это знаю. Я родилась для такой жизни и предназначена для нее. Глупо было бы пытаться изменить свою природу. — Голос ее понизился до шепота, горячность ушла из него. — Кроме того, сколько времени отпущено мужчине, который решит соединиться со мной? Сколько он выдержит? Я не могу отключить то электрическое поле, которое меня окружает и которое сжигает мужчин… Господи, а как бы я хотела его отключить! Мужчине нравится, чтобы его женой восхищались, а не желали ее страстно везде, где она ни появится. Да и смогу ли я устоять? Смогу ли хранить верность одному после того, как знала столь многих? Если кто-то решит вдруг связать со мной жизнь до конца дней, Хьюго, он примет меня как яд.

Чуть помолчав, он спросил:

— Значит, ты будешь продолжать в том же духе?

— Да, и теперь я даже не против.

— А что случилось? Почему ты примирилась?

Мелоди ответила ему твердым взглядом:

— Я узнала Дэвида. И он стал моим на всю жизнь.

— Вот почему ты говорила в прошедшем времени, когда мы беседовали в Лондоне. В определенном смысле, Брейн был последним из твоих мужчин. Больше ты не хочешь иметь никого на всю жизнь. Никого, даже на него похожего.

— Никто на свете не может быть похож на него, Хьюго.

— Из нескольких миллиардов — никто?

Она медленно улыбнулась:

— Не бывает даже двух одинаковых отпечатков пальцев. А отпечатки — это не так сложно, как люди.