Мать велела герань не поливать

Агриппина – мать Лины – была полной противоположностью мужа. «Красавица и чудовище» – говорили за их спиной. Среднего роста, вытянутая, как струна – балерины бывшими не бывают, – с белокурыми локонами, как у ангела, нежно-зелеными озерами глаз, в которых в свое время и утонул молодой и перспективный Ефим, увидев девушку однажды на репетиции местного театра. Он покорил сердце начинающей примы своим вниманием, постоянством и огромным добрым сердцем, которое открывалось не каждому, а точнее, только ей. Через пару лет Агриппина ушла из театра, осела в выстроенном для нее дворце и занялась организацией приемов для местной элиты, благо на это у нее всегда было желание, а теперь появились время и возможности. Ефим гордился молодой женой, спешил домой, находил успокоение рядом с ней. Она способствовала его стремительному взлету на службе, нежно любила, доверяла и поддерживала. В начале их знакомства друзья и родственники красавицы Агриппины недоумевали, что она нашла в этом «злобном карлике». Она жестко осаживала и пресекала подобные вопросы: со временем все привыкли и даже восхищались отношениями и силой любви в этой неординарной паре. Детей у них долго не было; когда же родилась Лина, Ефим Абрамович взлетел еще выше по служебной лестнице и пропадал на работе сутками. Лину растили мать и гувернантка. Отец для нее был самым любимым и желанным человеком на свете, общением с которым девочка была обделена. Сколько Лина себя помнит, она всегда ждала папу. Он для нее был олицетворением праздника, счастья и веселья.

При такой красавице-матери дочь родилась копией отца. Насмешка судьбы. Маленького роста, с широкими мужскими покатыми плечами, на которых в отсутствие шеи сразу располагалась крупная голова с черными вьющимися волосами и носом с горбинкой, прямое тело без талии продолжалось узким тазом, короткими ногами с уродливыми коленками. В детстве Лина не ощущала своей «некрасивости». В садик не ходила, общалась только с детьми друзей и сослуживцев отца.