Мать велела герань не поливать

Когда она в детстве проказничала и не слушала маму, та наказывала ее тишиной: могла не разговаривать с дочерью неделю, а то и больше, пока Вера не принимала позицию матери и не шла с ней мириться сама. Конечно, не с раннего детства. То время Вера вообще помнила плохо. Ее часто отправляли к бабушке, а мама оставалась одна. Наверное, пыталась устроить личную жизнь, как поняла Вера, став чуть старше. Мать замуж больше так и не вышла. Сказала, что такого, как Верин отец, ей не встретить, а быть с кем-то еще она не хочет. Так женщины и жили самостоятельно до замужеств дочери, пока она опять не уходила от матери к мужу.

Теперь Верин муж воспитывал жену ненавистной ей тишиной. Если его что-то не устраивало, он просто замыкался в себе, меняясь в лице. В подобные моменты она не узнавала его и боялась. Не знала, как себя вести и что сделать, чтобы муж снова стал тем, кого она выбрала и полюбила. Они и так мало разговаривали. Супружеская жизнь постепенно превратилась в соседство.

– Ну что? Что со мной не так? – Вера зашла в ванную комнату и разглядывала в зеркале припухшее от слез лицо и покрасневшие глаза. Последние месяцы слезы были ее постоянными спутниками. Она не любила их. Ей казалось, что плакать – это удел маленьких девочек. А тут взрослая тетка и ревет белугой, сама себя не может остановить.

– Ну не идет он на разговор, что же мне делать? – в очередной раз задала она себе все тот же вопрос, отчего ей так стало себя жалко, что слезы полились с новой силой, будто кто-то дал им добро.

* * *

Вечеринка была в самом разгаре. Пока подруги делились свежими и не очень новостями – все-таки три месяца вместе не встречались, – все как-то и забыли, с чего начались посиделки. Принесли закуски, шампанское, Лариса с Любой уже пошли танцевать, а Вера с Лизой сидели за столом, каждая в своем телефоне. Вера просматривала, нет ли уведомлений от Сержа. Они накануне кое о чем договорились, он должен был решить вопрос и поделиться с ней результатом. Она изрядно волновалась об исходе столь важного для них обоих дела.

Из соседнего зала тянуло ароматами кальяна, от запаха мангала у всех присутствующих разыгрался аппетит, и женщины заказали горячее. Подошли раскрасневшиеся Лариса и Люба, выбрали на всех шашлык, подняли по бокалу и снова ушли танцевать к своим вновь обретенным партнерам.

– Вер, ну так что у тебя там с этим, как ты сказала? Сержем? Что за имя? Он француз? – Лиза, вспомнив о подруге, оторвалась от экрана мобильного и буквально засыпала Веру вопросами.

– Да, ладно, Лиз, не так уж это и интересно, – задумчиво ответила Вера. Она в первый раз за все годы встреч с девчонками чувствовала себя некомфортно. Ей почему-то показалось, что никого из них реально не интересуют ни она сама, ни ее Серж. Каждый занят собой, пришел сюда с собственной целью, и до других ему дела нет. Так зачем они собираются? Разве не чтобы рассказать о новостях, поддержать друг друга, порадоваться за подруг, поделиться печалями? Хотя какие обсуждения радостей и печалей могут быть в такой обстановке? Верно Серж говорил, отпуская ее на этот праздник, что не понимает цели подобных встреч между семейными женщинами или мужчинами. Она-то еще поспорила, мол, мы же много лет дружим и встречаемся, не можем друг без друга, скучаем. А тут Вера тонко почувствовала это отчуждение. Все мысли были дома, она скучала по Сержу, ей не хотелось тут сидеть, более того, танцевать и уж точно выпивать. Что с ней происходит? Она меняется или, напротив, стала проявляться та самая, настоящая Вера, которая спала где-то глубоко внутри в ожидании своего мужчины.

– Не, ну, раз начала, расскажи. Где сейчас такие хорошие водятся? А то заявила «самый классный», а нам тоже нужно! Выкладывай! – весело сказала Лиза, подливая им обеим шампанское и раскладывая на тарелочки маслины. И опять в ее словах Вере послышалась насмешка. Правда? Или только показалось?

Вера стала говорить, тщательно дозируя информацию, скрывая детали и обстоятельства знакомства. Обычно открытая и щедрая душою, она вдруг почему-то поймала себя на мысли, что рассказывать про Сержа так, как все обстоит на самом деле, не хочется. Что это только их личное, и, если она будет делиться, между ними может что-то исчезнуть.