Мать велела герань не поливать

«Ну, бывает», – думала Вера, вспоминая совместную жизнь и перемены, которые в ней наступили. Эти перемены казались ей тотальными. «Откуда только подобные мысли?» – спрашивала она сама себя. Чувство вины жило в ней прочно. Тот факт, что она не может иметь детей, наложил отпечаток на всю жизнь. Какая-то насмешка судьбы. «Некоторые аборт за абортом делают, а мне, которая хотела много детишек, не суждено стать матерью. За что я расплачиваюсь?» – задавала Вере сама себе один и тоже вопрос, который оставался без ответа.

Первый брак, устроенный матерью, продлился всего-то около года. Она не могла простить Димке его безразличия. Если бы он отвез ее в больницу вовремя, она сохранила бы ребенка и способность рожать. А так зачем она теперь вообще живет? Никчемная женщина! То, что для других было бы в радость – она знала многих пропагандирующих чайлдфри, жизнь без детей, – для нее явилось труднопреодолимой катастрофой. Она считала себя испорченной.

Сегодня же мужа все устраивало. Ему не нужны были дети. Вроде жили нормально, как большинство вокруг. Работа, дом, вечер, пиво, телевизор, изредка гости и выход в люди. Что-то в этом было искусственное, и Вера это чувствовала, а еще его постоянное отсутствие и безразличие к ней самой.

Ему было неважно, есть она вечером дома или нет, он не обращал внимания на новые платья, не замечал прическу.

Все это можно было пережить, если бы не та самая громкая поступь окружающей их тишины, которая убивала Веру. Она была одинока в этом браке, в общем-то, как и в первом. Иногда уговаривала себя, что по-другому не бывает, что так жить – это нормально. Только почему все чаще и чаще гидра сомнений захватывала ее внутри, сжимаясь в тугой комок? Вера и это заглушала в себе, не разрешая думать о проблемах.

«Будь рада, что он вообще с тобой живет и детей ему не нужно, нормальный бы мужик давно на сторону сходил и наследника себе родил», – пару раз резко ответила Вере мать, пресекая попытки обсуждения поведения мужа.

Вера вздыхала и продолжала мыть пригоревшие сковородки.

Вечеринка подходила к концу. Большинство гостей уже собирались расходиться, когда Лариса, на правах именинницы, собрала всех вокруг себя, чтобы произнести ответные слова благодарности и выпить «на посошок». Гости стояли вокруг нее плотным кольцом, Лариса произносила проникновенную речь. Выглядела замечательно. Наконец-то к концу вечера она смогла расслабиться и действительно от души сказать спасибо присутствующим. Слева от Веры стоял муж. Выпив больше, чем его организм мог воспринимать без последствий, он потянулся к Вере, положив ей на плечо правую руку, прижимал ее к себе за шею. Вера терпеть не могла подобный жест – он знал об этом. Она говорила не раз, что рука тяжелая, и женщина, оказавшись в таком положении, чувствует себя несущей на себе эту руку. Вокруг стояли люди. Вера молча держала на себе руку мужа, стараясь улыбаться имениннице. Тут, протискиваясь средь других гостей, к ним подошла Лиза с новым ухажером. Они встали слева от мужа Веры. Улучив момент, пока люди, пропустившие Лизу со спутником, еще не сомкнулись обратно плотным кольцом, Вера чуть извернулась, освободившись от своей ноши, и прошептала мужу:

– Я сейчас вернусь. – Она выскользнула в образовавшийся между стоящих гостей коридор и пошла в туалетную комнату.

Лариса продолжала говорить, к ней присоединялись с ответным тостом, все гости выпивали, шутили и громко аплодировали друг другу. Чуть поправив прическу и тронув губы помадой, Вера вернулась в зал. Она встала поодаль ото всех, решив не расталкивать вновь сомкнувшихся гостей. Ей было хорошо видно стоящего к ней спиной мужа, Лизу и ее спутника. Вначале Вера подумала, что показалось. Спину Лизы обнимали две мужские руки. Одна лежала у нее на плече – рука ее спутника, который, приобняв Лизу за плечо, прижал ее к себе сбоку всем телом. Вторая мужская рука смело держала подругу за талию, гладила спину, плавно перемещаясь от застежки бюстгалтера к поясу джинсов, ныряя за этот пояс, изучая глубины прикрытого одеждой тела. Двое мужчин, словно не ведая друг о друге, негласно соревновались в борьбе за владение женским телом. И опять тишина обрушилась на Веру. Она всем телом ощутила на себе ее тяжесть.

Среди полного хаоса и веселья, творящегося вокруг, наступила отрезвляющая ясность.