Мать. Вопросы и ответы 1950–1951 гг

Я хорошо знала Абдула Баху, сына и преемника Улла Бахи, основателя бахаизма. Он родился и жил в тюрьме до сорока лет, насколько помню. К тому времени, когда он вышел из тюрьмы, его отец был уже мертв, и он стал проповедовать религию отца. Этот человек рассказал мне о своей жизни и о том, что происходило в Персии в начале распространения этой религии. Вспоминаю его слова о том, с какой великой радостью, с ощущением божественного Присутствия, божественной Силы в себе люди, принявшие эту веру, шли на самопожертвование – «жертвой» это никак не назовешь, это был самый радостный дар в их жизни… Особенно часто в разговоре он возвращался к одному из них, поэту, по всей видимости, выдающемуся, которого схватили как еретика, так как он стал последователем бахаистской религии. Его хотели убить: сжечь ли, повесить, распять – не знаю, какая казнь была в моде в то время, но так как он открыто выражал преданность новой вере, заявляя, что был бы счастлив вынести всё что угодно за эту свою веру и своего Бога, люди и придумали укрепить у него на руках, на плечах по всему его телу небольшие зажженные кусочки свечей, чтобы сначала горячий воск плавящихся свечей залил тело, а затем его обожгли бы обнажившиеся фитили. Абдул Баха был свидетелем пытки, и на месте казни ему удалось приблизиться к мученику, чтобы сказать доброе слово, тот же в это время находился в экстатически радостном состоянии, и когда Абдул Баха заговорил о его страданиях, он ответил: «Страдания?! Да это самые прекрасные часы моей жизни…» Вряд ли можно назвать все это жертвой, не так ли?

Вообще все те, кто подвергается пыткам за веру, то есть за самую заветную свою мысль, самый возвышенный идеал, ощущают помощь божественной Милости и ее защиту от мук. Естественно, посторонние называют их поведение «жертвой» (это понятно, с внешней точки зрения люди жертвуют жизнью), но это слово неприменимо собственно к этим людям, с их личной точки зрения их действия вовсе не жертва, а источник радости. Оценка положения полностью зависит от внутреннего состояния. Но если бы во время пыток хотя бы на мгновение им пришло в голову: «Зачем меня мучают?», тотчас они почувствовали бы всю невыносимость своих мучений. Всего лишь одной мимолетной мысли достало бы для этого.

Почти все события или, по крайней мере, почти все значительные события человеческой жизни можно рассматривать с двух сторон: «сверху» и «снизу». Если смотреть «снизу», как смотрит и чувствует обычный человек, то вызывает просто ужас то огромное число страданий, которые испытали проповедники новых религий или личности, стремившиеся дать миру высокий образец человеческой жизни, – все они страдали, иначе говоря, были гонимы людьми. Вообще говоря, за очень редким исключением, люди не любят всё, что их превосходит, встреча с тем, кто намного выше их по уровню сознания (повторяю, за малыми исключениями), приводит их в неистовство. Любое столкновение с тем, что неизмеримо глубже их поверхностного существования, возбуждает в них непреодолимое раздражение и одну единственную мысль – уничтожить, что, собственно, всегда, на протяжении всей истории человечества, и делали. Те, кто явился в этот мир одаренным особыми способностями, особой Милостью, кто пытался помочь людям подняться из их рутинного существования к другому уровню бытия, были в той или иной мере преследуемы, мучимы, сжигаемы заживо, распинаемы… Положение очевидно изменилось к лучшему, и в наше время для того, чтобы сжечь кого-то, нужны причины более благовидные, чем прежде, теперь обычно этого не делают, но отношение большинства к избранным изменилось незначительно. Этому большинству рода человеческого свойственна известная ненависть к тому, что недоступно его пониманию, перед такими явлениями эти люди чувствуют себя униженными, а они не любят находиться в таком положении.

Просыпаясь, иногда чувствуешь, что ничего не помнишь, что забыл, где находишься?