Мать железного дракона

На кровати было разложено платье – ненамного уступающее тому, в которое облачилась бы сама Вдовствующая Дама. Кейтлин надела его. Потом прикосновением пальца отперла шкафчик с драгоценностями и начала перебирать броши, браслеты и тиары. Почти все они уже не подходили девушке ее возраста. Она заметила часы «Картье» (модель Tank Américaine из белого золота), которые отец подарил ей на поступление в Академию. Случайно или намеренно, но то был единственный подарок ей, одновременно с которым Род не получил похожий, но гораздо более дорогой.

Кейтлин подняла часы и увидела, что на браслетной застежке, которую она все не могла починить с тех самых пор, как Финголфинрод, издав ослиный вопль, сорвал часы с ее руки и нацепил на собственную, болтается крошечный стульчик.

Кейтлин отцепила его. Такой стульчик пришелся бы в пору какой-нибудь мышке, если бы только мыши ходили на двух ногах и умели изготавливать столь изящные вещицы. Он был сделан из металлической оплетки от бутылки шампанского, перевернутую крышечку из фольги обтянули вышитым шелком и набили пухом от одуванчика. Разумеется, то была работа дюймовчиков – разновидности крошечных паразитов, которые обитали в стенах поместий и подбирали крошки и мусор, остававшиеся от живших рядом с ними великанов.

В детстве Кейтлин восхищалась дюймовчиками и частенько оставляла им на полу крошки от пирожных. Она воображала, как в один прекрасный день подружится с кем-нибудь из них. Но дюймовчики передвигались чересчур проворно, лишь иногда ей удавалось заметить их краем глаза, да еще временами подозрительным образом исчезал гребень или пропадал бриллиантик из оставленного на прикроватной тумбочке кольца («Нужно было запирать на ночь; а зачем, по-твоему, нужен шкафчик для драгоценностей?» – сказала тогда леди Сан-Мерси). Кейтлин случалось слышать, как кто-нибудь из них пробежал за стенкой – будто камешек упал. Крошки от пирожных черствели, и слуги выметали их прочь.

А потом в один прекрасный день уже на заре юности Кейтлин раздевалась перед сном и, уловив краем глаза едва заметное движение, повернулась. На туалетном столике сидел на стуле маленький, ладно скроенный дюймовчик и смотрел прямо на нее. Брюки у него были расстегнуты, руки – между ног. Он дрочил.

Кейтлин с такой силой швырнула в него тапочкой, что, не успей он в последний момент юркнуть за деревянную панель, его бы точно прихлопнуло. Потом она в гневе схватила стул и, понадеявшись, что крошечные родители накажут негодяя за пропажу, закинула его в свой шкафчик для драгоценностей и заперла на ключ. После этого случая Кейтлин раздевалась в темноте и делала это еще долгое время после того, как мать вызвала дезинсекторов и всех дюймовчиков вытравили газом.

Часы Кейтлин убрала в чемодан. Отдаст в починку, когда вернется на базу.

В этот миг почти одновременно грянули шесть воплей – громче обычного визга, но не сладкозвучней аварийной серены. Кейтлин зажала ладонями уши, а стены вокруг дрогнули, будто занавески от порыва ветра.

Баньши, конечно же.

Снова наступила тишина. И в этой тишине зазвонил колокол, извещавший членов семейства об ужине.

Вдовствующая Дама Сан-Мерси бесшумно вплыла в столовую, не удостоив взглядом ни Кейтлин, ни собственного сына. Она была по-царски высока и по-королевски стройна. Еще она бесспорно была стара, но лицо ее с возрастом приобрело таинственность, присущую сгинувшим в пучине времен цивилизациям, о которых известно лишь по слухам. Вдовствующая Дама уселась, Кейтлин и Финголфинрод последовали ее примеру. Невидимые руки налили всем вина.

– Итак, – наконец промолвила Вдовствующая Дама, – ты явилась прикончить собственного отца.

– Матушка, потаскуха вы этакая, – ответил за Кейтлин Финголфинрод. – Никакой уважительной причины у вас не было. Ни единой, – потом бросил через плечо: – Остались еще печенья?

Его тарелка снова наполнилась.

Лицо у Вдовствующей Дамы сделалось белым, словно карнавальная маска, но она сказала дружелюбным тоном:

– Так ты у нас теперь специалист по этикету? Тогда тебе следовало бы знать, что для правды никакой уважительной причины не требуется. Лорд Сан-Мерси пока противится неизбежному лишь потому, что желает побеседовать с твоей сестрой; почему – это ведомо одним лишь Семерым. Она вполне могла бы заявиться домой в черном балахоне и с косой. Кейтлин, ты не притронулась к супу.

– Я попробовала. Очень вкусно, фата Сан-Мерси.

– Не спорь с матерью, дорогуша. От этого морщины бывают. И ты должна обращаться ко мне «Вдовствующая Дама Сан-Мерси».

– Да, Род говорил. Прошу прощения, Вдовствующая Дама.

За столько лет Кейтлин уяснила, что лучшая тактика при общении с матерью – не нарываться и не забывать о вежливости.

Когда с супом было покончено, а тарелки унесли, появилось блюдо с упитанным зажаренным пауком. Прислужники оторвали лапки, обнажив мякоть; срезали тонкие ломтики с брюшка и искусно отделили от головогруди «щечки». Глаза, к которым Вдовствующая Дама питала особую слабость, перелетели ей на тарелку.