Матабар

Когда Келли уводил маму, та то и дело оборачивалась и смотрела на Арди и едва прятала слезы. Охотник все еще не привык, что Шайи стала такой мягкой. Он помнил её твердой и в чем-то даже суровой. Той, что может на следующий день после родов подняться на высокий Алькадский пик, презрев яростный ветер и стужу.

Но вот она скрылась за поворотом, оставив за собой лишь легкий запах ежевики. Впрочем и его вскоре перебила вонь спирта.

— Пожалуйста, сын Гектора, ради памяти твоего отца, — икнул учитель. — Постарайся не сожрать никого в первый же день, ладно? Слезы Светлоликого, ну что за начало недели…

Так, причитая, Кольский провел Арди по широкому коридору. Здесь на стенах висели листы желтоватой бумаги с рисунками и картинками, огромная карта до самого потолка и еще несколько, как теперь знал охотник, меловых досок. На них кто-то очень аккуратным, приятным почерком вывел расписание нескольких классов.

Эвергейл, даже после того, как в него, благодаря железной дороге, потянулись переселенцы оставался не самым крупным городом, так что учащихся в школе оказалось сравнительно немного. Например Арди, будучи двенадцатилетним юношей, начинал обучение с шестого класса, где, кроме него, находилось еще четырнадцать человек. Но сейчас они, скорее всего, только просыпались и умывались, готовясь к новому дню.

Кольский прервал мысли Арди. Он резко остановился и дернул на себя рукоять двери, чуть не сорвав ту с петель.

— Заходи, — коротко бросил он. — Я предупредил учителя Тенебри. Арифметику ведет. По-первости сильно тебя мучить не будет. Хотя ты все равно и двух слов связать не можешь, так что кто еще кого замучает.

Арди не понимая, зачем вязать слова, сделал шаг внутрь и тут же, как и учили лесные друзья, принюхался. Тут пахло мелом, мучными продуктами, цветами, а еще страхом. Осматриваясь, охотник никак не мог взять в толк, что так могло пугать местных обитателей. Вряд ли широкие, местами обшарпанные парты, круглые табуретки и уж точно не две доски. Первая висела прямо рядом со входом, на ней еще остались надписи с прошлых занятий. А вторая — в конце кабинета, заменяла створки довольно вместительному шкафу.

Больше здесь, кроме часов и люстры, ничего и не оказалось.

Арди, все так же принюхиваясь и присматриваясь, определил свободное место. В дальнем углу, около окна, одна из парт выглядела куда менее обшарпанной, а запах, исходивший от сидения, оказался тоньше остальных.

Тут сидели намного реже и, видимо, это было как-то связано с прорехой в стене через которую задувал веселый ветер. Арди ему был только рад.

— Ну-с, — почесал затылок Кольский. — хорошего тебя дня.

Он развернулся и вышел за дверь. Звук шагов удалялся в сторону лестницы, а вместе с ними и недовольное бурчание:

— Зверям не место в школе… проклятый шериф…

Арди сказанное никак не оскорбило. Он плохо понимал горожан, а горожане плохо понимали его. Точно так же все обстояло и в первые месяцы жизни Арди в Алькаде. Глупо ожидать чего-то иного, когда попадаешь на незнакомые для себя троп…

Арди покачал головой.

Надо привыкать.

Хотя бы ради брата с мамой.

Он больше не на тропах. Это незнакомая для него о-б-с-т-а-н-о-в-к-а. Кажется именно такое слово использовал дедушка.

Арди вздохнул и не сразу справился с замком на сшитой Шайи сумке. Из плотной коричневой ткани, подбитая местами кожаными полосками для крепости, она была украшена символами, которые можно встретить лишь на священных землях Матабар. Раньше Арди не знал их смысла, а теперь взгляд на них одновременно согревал сердце и делал немного грустно.

Он достал изнутри толстенную книгу с большой надписью золотистыми буквами « Учебник арифметики, 6ой класс, общеобразовательный режим». Рядом легла тетрадка и баночка с черной, густой водой — чернилами. В неё нужно было макать ручку с железным пером, затем поворачивать небольшую шестеренку и чернила втягивались внутрь. После чего можно было писать, регулируя жирность букв силой надавливания.

На словах — ну вот вообще ничего сложного. А на деле Арди, за дни, проведенные на чердаке, измазал все руки и лицо, но так и не смог написать ничего путного. А писать он любил. Атта’нха часто просила его записывать что-нибудь из свитков и книг Фае. Волчица уверяла, что так лучше усвоится, потому что помнить будут не только глаза, но и руки. Вот только писал там Арди такой хитрой палочкой, оставлявшей едва видимые серые нити на любой поверхности. Даже на воде.

Она чем-то напоминала легший рядом с ручкой карандаш, заботливо наточенный Шайи. Только куда удобнее и долговечнее. Во всяком случае палочка уж точно не ломалась, стоило Арди её слишком крепко стиснуть.

Убедившись, что все принадлежности на месте, Арди прищурился и поправил пальто, лежавшее рядом с ним на парте. Куда его девать он так и не догадался, но решил, что ситуация разрешится как-нибудь сама собой.