Матабар

На поляне стоял деревянный тотем в виде волчицы с чертами человека. Она держала в лапах-руках резной белый посох и по её щекам катились слезы прозрачного янтаря. На плече сказочного создания сидел крупный деревянный бельчонок размером с молодую лису. Вот снова подул ветер, кружась среди злой пурги и скрыл их в белоснежных покровах.

Как скрыл он среди непроглядных облаков вершину горы, похожей на выточенный изо льда клык и потушил свет в хижине, обернувшейся простым скальным валуном; как он припорошил письмена и картины на стенах глубокой впадины, а затем полетел и дальше. Он поймал бегущего среди облаков четырехкрылого орла, прижал его к земле и усадил на плечи огромного горного козла с рогами, которым позавидовал бы самый гордый из сохатых. Так они и стояли древесными изваяниями на широком горном плато.

А ветер летел дальше.

Он скрывал снегами и льдами тропы в лесу, сковывал реки и озера, наряжал деревья в пушистые, белоснежные шубы и бежал, бежал, бежал пока не нагнал медведя, облаченного в рассвет и рысь, с шерстью из весенних трав. И вот уже на лугу, в окружении качающихся сосен, стоял еще один древесный тотем, изображающий странных зверей из давно забытых сказок.

Ветер все бежал, а Арди, смеясь, пытался его обогнать, не видя и не зная, как засыпает Алькада за его спиной, словно вот-вот, еще немного, и её пределы покинет та последняя искра, что дарила ей дыхание волшебства.

* * *

На каждый шорох, на каждый скрип, на каждый странный отсвет в пугающей своей неизвестностью темной чаще она реагировала единственным понятным ей образом — наводила дуло пистолета и опускала палец на спусковой крючок. Пистолет… если так вообще можно было называть эту безделушку, подаренную ей в детстве дядей.

— Кар! — хлопнул крыльями красноглазый ворон и скрылся в ночи.

Сердце билось так быстро, что иногда она не слышала из-за его шума собственных мыслей. Её легкое белое пальто едва-едва сохраняло тепло, а уши под красивой, широкополой шляпкой покраснели и… она один раз к ним прикоснулась и едва не вскрикнула от боли.

Ноги в высоких сапожках промокли и она не чувствовала пальцев.

Весь её вид говорил о том, что она никак не могла оказаться в самом центре горного леса, в лютый мороз, под светом растущей луны. Да так оно и было. Когда старуха с кулоном в виде волчьей головы сказала ей, что может помочь найти лекарство для дочери взамен лишь одной капли крови, она думала, что это просто часть представления на зимнем фестивале. Кто же мог знать, что достаточно ей моргнуть и вот она стоит посреди жуткого леса, а вокруг лишь звезды и поднимавшиеся к ним горы.

— Не подходи! — выкрикнула она и резко повернулась в сторону, откуда, как ей показалось, на неё смотрели горячие, звериные глаза.

Она взвела курок и уже было спустила крючок, как вдруг облака расступились и лес залил серебристый свет. Не веря своим глазам, она опустила пистолет. На краю поляны стоял, вовсе не маленький барс, как ей сперва показалось во тьме, а… ребенок?

Со спины, из-за роста и ширины плеч, можно было бы дать и больше, но еще по-детски наивные и добрые глаза, вкупе с пухлыми щеками выдавали возраст двенадцати, может тринадцати лет. Черные, волнистые волосы спускались до кустистых бровей, а аккуратный нос усыпали смешные веснушки. Уши торчали в разные стороны, но не так сильно, чтобы ребенка можно было назвать лопоухим.

Скорее даже наоборот. Он выглядел красивым малым, который, вероятно, когда вырастет, станет причиной женских слез и обид. Особенно эти странные, словно не совсем человеческие глаза янтарного цвета. Чарующие и бездонные. Как… как у той бабки на празднике.

— Ты знаешь её? Знаешь ту ведьму? — из её рта вырывались облачка пара, а руки дрожали.

Мальчик склонил голову на бок и нахмурился. Он будто что-то отчаянно пытался понять, но не понимал.

— Ana’elat asha egokta ana? — произнес что-то очень скрипуче и ломано на незнакомо языке. — Elat tur?

— Что? Я не понимаю… — затрясла она головой. — Я не знаю этого языка. Ты мог бы говорить на Галлеском?

Мальчик вздрогнул и на в его глазах отобразилось какое-то смутное узнавание.

— Это звук… м-м-м… язык ты говорить, — как-то рычаще, будто по-звериному, медленно проговаривал мальчик. — Чья язык оно?

— Это язык Империи Новой Монархии, — она говорила медленно, при этом стараясь не жестикулировать — мальчик то и дело смотрел в сторону пистолета. — Так называется одна из стран людей на Западном Континенте.

— Людей? — переспросил ребенок. Кажется это слово было ему знакомо. — Ты люди?

— Человек, — ответила она. — А кто ты?

Мальчик какое-то время над чем-то размышлял, после чего прикоснулся ладонью к груди. Только сейчас она заметила, что он был укрыт нелепой шубой, криво сшитой из различных шкур. Вот только каждая из этих шкур могла бы иметь высокую цену на меховом рынке Метрополии. Многие модные дома не пожалели бы и сотни эксов, чтобы выкупить их.

— Арди, — ответил ребенок. — Зовут я Арди. Ты?

Она не сразу решила, что именно стоит сказать.

— Атура, меня зовут Атура.

Мальчик принюхался, а затем сделал шаг назад.