Матабар III

От его резкого, прерывистого звука, Арди не выдержал и вновь скользнул во тьму.

Мрак окутывал его с разных сторон. Подступал к горлу и душил, душил, душил, будто юноша оказался под тяжелым прессом сошедшей лавины. Когда снег сковывает тебя со всех сторон, напрочь запирая внутри ледяного саркофага, а все силы уходят на то, чтобы быстро-быстро, мелко дышать через плотно сжатые зубы.

Когда же Арди открыл глаза, то увидел бездыханное тело Паарлакса. Тот лежал, раскинув руки посреди окрашенной в алый цвет травы. Его стеклянные глаза слепо смотрели куда-то вглубь окутавшей их белесой пелены.

Свисток сжимала оцепеневшая рука, рот, приоткрытый в последнем хрипе, и слеза, оставившая мокрую дорожку на щеке.

Точно такая же слеза, как сейчас катилась по ревущему, черному пламени. Ардану сперва показалось, что ему померещилось. Что это все тот же мрак, что держал его в своем непреложном плену, внезапно выплеснулся из недр сознания в реальность.

На деле все оказалось совсем иначе.

Около полосы, прочерченной около «опушки», стояло нечто. Нечто, по форме действительно напоминающее волка. Только размерами в холке выше, чем достигали лучшие из пород рабочих лошадей, тянущих на фермах немыслимые грузы.

Могучие мышцы, как струны под пальцами музыканта, дергались под покровом то ли шерсти, то ли действительно — пылающей тьмы. Чернее небесного бархата, забывшего поступь Ока Духа Ночи, та, подобно всполохам огня, струилась снизу вверх. Лишенная дыма или запаха гари, она выглядела речными водорослями, тянущимися к поверхности вслед за радостным солнцем.

Вот только ни солнца, ни радости здесь не оказалось. Лишь мрак и кипящие слезы, катящиеся по длинной, треугольной морде. Те капали на массивные клыки, длинной в ладонь, обнаженные дрожащими от ярости губами. Скатывались на когти; скорее напоминающие лезвия ножей, а те вспарывали и мяли землю под лапами зверя.

Длинное и стройное, как стрела, тело прижалось к траве. Волк скулил и выл, рычал и метался. Он пытался дотянуться до мертвеца. Хотя бы кончиком носа пересечь незримую стену, отделявшую его от Старшего Магистра. Но раз за разом оказывался не в силах пересечь очерченную границу.

Слишком долго и слишком упорно его, и его предков, дрессировали и воспитывали так, чтобы те не могли переступать за черту. И теперь громадный волк, чья шкура — пылающий мрак, подчинялся простой полосе с тем же упорством, с которым раб слушается команд беспристрастного кнута.

Ильдара видно не было, хоть нос Арди и улавливал последние нотки запаха Налимова. Тот не успел уйти далеко. Узнал ли он что хотел? Выяснил ли где находятся чертежи? Знают лишь Спящие Духи и Вечные Ангелы…

Ардан попытался подняться на ноги, но захрипел и рухнул обратно на землю.

Он никак не мог взять в толк, почему удар жезла, пусть и по виску, но нанесенный простым человеком, так сильно на него повлиял. Ответ обнаружился в весьма неожиданном месте. Падая, поскользнувшись, Ардан приземлился… нет, не на камень. А на какой-то технический вентиль, спрятанный под плотным мхом, который Ард разорвал посохом.

Что за нелепая случайность.

Но как сказал покойный Старший Магистр — у реальности нет ошибок.

А значит не было ошибки и в том, что, падая, Ардан пересек ту самую, злосчастную черту. И теперь он, хрипя, пытаясь найти силы, чтобы подняться или хотя бы отползти назад, смотрел в глаза. Желтые, полные жгучей ярости и беспробудной скорби. Ардан уже видел когда-то такую же. В собственных глазах, когда вспоминал о гибели отца.

— Жизнь… — создание прорычало на ломанном языке зверей и мгновенно оказалось прямо перед Арданом. — Ты жизнь. Отец смерть. Мой отец смерть! Он забота обо мне! Он любовь я! Ты смерть мой отец! Я твой смерть! Твой и все, кто твой запах!

Волк распахнул пасть. В её глубине заклубились тени черного пламени. Арди слышал рев внутри этого огня. Рев и вой. Горький и наполненный слезами утраты. Не оставалось никаких сомнений, что это пламя, даже не потеряй Ардан связь с Лей, юноше было бы не остановить. Только, возможно, маг четырех звезд имел достаточно сил, чтобы воздвигнуть защиту против ярости Волка Пылающего Пламени.

И все же…

— Ты и я, — с трудом, заплетающимся языком, на языке зверей произнес Ардан. — Мы идем по тропе охоты. Я охотник. Ты охотник. Я гость на твоей тропе. Среди нас нет добычи.

Пламя продолжало реветь внутри глотки волка, но тот не спешил низвергать огонь на ненавистное ему создание.

— Ты говорить чисто. Как моя дед. Эта язык. Старый язык. Откуда знать?

— Я не забирал дух твоего отца. Это сделал другой двуногий. Добыча. Не охотник. Я же…