Matador

Так заведено в мире — только опустившись на самое дно бездны отчаяния, можно найти силы для новой надежды. Только познав бессилие, откроешь для себя новый источник силы. Только потеряв все, обретешь свободу для новых потерь. Потерпев сокрушительное поражение, взрастишь волю к новым победам. Так заведено в мире.

И в один из осенних дней, когда западный ветер срывал с деревьев первые листья и прозрачно-голубая вода в реке словно налилась свинцом, Рафи, неподвижно сидевший на своем камне вдруг дернулся всем телом, как будто очнувшись от кошмарного сна. Его крошечный темный мирок в одночасье рухнул. Просто так, без видимой причины… Навалились звуки, о существовании которых Рафи уже успел забыть. Журчание реки, шум деревьев, звон далекой кузницы, запах сырых листьев, воды, тины и дыма, сырой пронизывающий ветер, пробирающий до самых костей… Все это навалилось на Рафи в один миг, одним тяжелым внезапным ударом, который легко, будто играючи, разметал тонкую стену, отделяющую юношу от всего мира.

Рафи встал, опираясь на свою палку. Сердце колотилось быстро-быстро, как будто он только что взобрался бегом на высокий холм. Решение пришло само собой, словно извне — он должен найти Марию. Как, для чего, где — это все неважно. Нужно просто идти. Идти, не раздумывая о тех сложностях и опасностях, которые могут подстерегать на дороге слепца Кинуться в этот омут с головой, как он сделал тогда, на площади, выйдя на арену против быка. Тогда он нашел в себе силы не рассуждать, а действовать. Действовать безоглядно, бесстрашно, не заботясь об исходе. Так же нужно поступить и теперь.

Рафи не стал тратить время на составление какого-нибудь плана, на сбор вещей и прощание с родственниками. Он просто встал и пошел по той дороге, которая вела в город, рассчитывая встретить по пути кого-нибудь, кто укажет, где дом Марии. А уж там будет видно, что нужно делать дальше. Ему было страшно. Почти так же страшно, как тогда, перед быком.

Он шел на звуки города, постукивая впереди палочкой и стараясь держаться ближе к краю дороги. Пока его путь лежал по проселку, он мог рассчитывать только на себя. Но память и чутье его не подвели. Вскоре он оказался на окраине городка, в начале главной улицы. Пять лет он не появлялся здесь. Пять лет он слышал лишь голоса своих родственников и голос девушки. Он уже почти поверил, что во всем мире не осталось других людей. И вот он на главной улице города. Один, слепой, не знающий дороги, почти беспомощный…

Рафи прижался к стене какого-то дома, не в силах двигаться дальше. Он слышал чужие незнакомые голоса, крики детей, лай собак, скрип повозок, стук лошадиных копыт и шаги, шаги, шаги… Целое море звуков накрыло его с головой, и он барахтался в нем, как неопытный пловец в грозных волнах прибоя. Нет, это не был страх, это была полнейшая растерянность, почти паника. Она почти парализовала Рафи. Он стоял, подняв руки перед грудью, словно защищался от того мира, который был за пределами его тьмы. На лбу выступил пот, сердце колотилось у самого горла, ноги были будто из ваты. Как же он был самонадеян, когда решил оправиться на поиски Марии! А ведь это всего лишь окраина родного города, который он знал вдоль и поперек, который успел изучить, будучи мальчишкой, до каждой ямы на дорогах, до каждого закоулка. Что же будет, когда он пойдет дальше, если это понадобится? Как он выживет в чистом поле, в лесу, в незнакомом большом городе?

Рафи судорожно сглотнул и крепче сжал свою палку-посох. Ладно, решил он, что будет, то будет. Рано загадывать. Для начала нужно заставить себя отлепиться от шершавой стены, остро пахнущей новой штукатуркой, и пойти дальше, к центру, а оттуда — к южной окраине. Именно там, по скупым рассказам Марии, был ее дом. Ему предстоит пройти через весь город.

Он сделал несколько шагов вдоль дома, касаясь одной рукой стены. Это оказалось не так сложно — куда труднее было заставить себя сделать первый шаг. Но теперь дело пошло легче. Рафи осторожно продвигался вперед, нащупывая палочкой дорогу и держась вплотную к домам. Он слышал, чувствовал проходящих мимо людей, которые предупредительно сторонились, пропуская слепого юношу.

Так он прошел несколько кварталов. Поначалу было сложно пересекать поперечные улочки, когда спасительная стена вдруг исчезала и рука встречала лишь пустоту. Но чувство направления Рафи не подводило, и вскоре он перестал замирать в нерешительности на перекрестках.