Matador

Мария ничего не ответила, но Рафи почувствовал ее прохладную ладонь на своей щеке. У него перехватило дыхание. Она была совсем рядом. Он чувствовал ее запах, чувствовал ее дыхание на своем лице, чувствовал, как подрагивают кончики ее пальцев… Ему даже показалось, что он слышит, как стучит ее сердце. А потом ее губы коснулись его губ, и время для Рафи остановилось.

На следующий день они встретились как обычно. Но девушка была почему-то молчалива, и поддерживать разговор пришлось Рафи. Впрочем, давалось ему это легко. После вчерашнего поцелуя он ощутил то же самое, что чувствовал, стоя над убитым быком — он был готов дотянуться до ночного неба и собрать в горсть звезды.

Вчера он полночи просидел на пороге своего сарая, снова и снова переживая тот миг, когда их губы встретились. Он ни о чем не думал, не строил планов, ни о чем не жалел и ничего не желал. Просто вспоминал вкус ее губ. Что бы ни готовило ему будущее, отнять у него это мгновение будет не так-то просто. Он вдруг предельно ясно понял: единственное, что останется с ним до самой смерти, — это такие вот моменты, пережив которые один раз, забыть уже невозможно. Они плотно впечатаны в память и принадлежат только ему. Где бы он ни был и кем бы он ни был. Его первая победа в бою, поцелуй Марии… Они всегда будут с ним, всегда будут верны ему… Стоит лишь позвать их, и они придут. Придут охотно, не мешкая. И приведут с собой пусть короткое, но пронзительное, невыносимо яркое, как отблеск солнца на занесенном для удара клинке, ощущение счастья.

Ему стало жаль тех людей, которые, подобно змеелову, о котором рассказывала Мария, тратят жизнь на то, чтобы приобрести то, что можно потерять в любую секунду. Слава, деньги, даже любовь к женщине… Нет ничего более призрачного. В погоне за этими иллюзиями они не замечают главного — таких вот крошечных моментов абсолютного счастья.

В эту ночь Рафи поклялся себе, что не повторит ошибки того змеелова. У него был убитый бык и поцелуй девушки, которую (сейчас Рафи в этом нисколько не сомневался) он любил. Не так уж и много для восемнадцати лет. Но и не так уж мало, если по-настоящему дорожить этим.

Сейчас, когда наступил новый день и Мария сидела рядом и молчала о чем-то своем, вчерашний день казался Рафи замечательным сном Но он знал — стоит только совсем чуть-чуть приоткрыть дверь воспоминаниям, и они ворвутся широким мощным, сметающим все на своем пути потоком, захлестнут, накроют с головой, и в мире не останется ничего, кроме этого поцелуя. От осознания этого на душе становилось хорошо и спокойно.

— Почему ты сегодня все время молчишь? — спросил Рафи. — Я не обидел тебя вчера?

— Разве можно обидеть поцелуем?

— Не знаю… Наверное, когда тебя целует человек, который тебе противен.

— Но ведь ты мне не противен.

— Надеюсь, что нет, — рассмеялся Рафи. — Но все-таки… Я слепой, а ты молодая красивая девушка..

— Откуда ты знаешь, как я выгляжу? А может, я кривая на один глаз и у меня бородавка на носу? — серьезным тоном спросила Мария.

— Для меня ты все равно красавица. Это, пожалуй, один из плюсов слепоты — приходится волей-неволей смотреть в глубь вещей. То есть не смотреть, а видеть… Вот ведь странно — никогда не думал, что между этими вещами такая разница.

— Видеть что?

— Все. Людей, вещи, события… — задумчиво сказал Рафи. Сказал и удивился сказанному. Он никак не ожидал от себя подобных рассуждений. Словно эти слова произнес кто-то другой, гораздо более умный и умудренный опытом.

— Наверное, ты прав, — в тон ему ответила Мария. — Здоровье всегда поверхностно, а вот болезнь заставляет задавать непростые вопросы.

Она на секунду замолчала, а потом заговорила деловито и чуть холодно.

— Мне придется уехать на какое-то время. Так что завтра можешь не приходить сюда. Меня не будет.

Рафи потерял дар речи. Вот уж такого поворота он совсем не ожидал. Он лихорадочно соображал, что сказать, но на ум приходила всякая чепуха.

— Как это? — выговорил он наконец.

— Что как? Просто мне нужно уехать,.. И все. По ее тону Рафи понял, что разговор ей неприятен. Но не получить никакого объяснения он тоже не мог. Так уж устроен человек — увидев то, что ему понравилось, он начинает считать это своим.

— Но куда? Почему?

— Давай, я расскажу тебе обо всем, когда вернусь, хорошо? Хотя надеюсь, что ничего объяснять не придется, ты и сам все поймешь, — девушка старалась говорить как можно мягче.

— Что я должен понять?

— Всему свое время.

— Но ты вернешься?

— Конечно.

— Обещаешь?

— Перестань…

— Обещаешь?

— Да.

— Когда ты приедешь?

— Скоро.

— Почему ты не можешь сказать?

— Потому что сама не знаю.

Рафи замолк. Что он мог еще спросить? Он уже давно понял — если Мария не хочет о чем-то разговаривать, от нее ничего не добьешься. Все, что ему оставалось, — смириться и ждать.

ГЛАВА 10

Когда человек уходит на день, нужно прощаться с ним так, словно он уходит навсегда.