Математик Боя. Становление легенды

— Должны, но… во времена Сенгоку Дзидай не проводились настолько массовые побоища. Кто знает, что выйдет из этого леса.

Несмотря на споры, приказ нового Хокаге — Сарутоби Хирузена, был однозначен — собрать как можно больше тел в одном месте и дать технике «расцвести», а после — огородить ее высочайшим из заборов и передать ей название сорок четвертого полигона Скрытого Листа. По задумке Хирузена, мутировавший из техники самого Бога Шиноби Лес Смерти мог стать не только отличным напоминанием врагам Конохи, но и неплохим подспорьем в ее обороне.

И трупы сносили. Подсчитывали, опознавали и сносили ближе к центру зарождающейся техники. Тела шиноби Земли, Ветра, Воды и Молнии, собранные вперемешку, подпитывали Лес Смерти, и лишь тела Сенджу все никак не показывались на глаза.

Кто-то думал, будто бы великий клан был полностью уничтожен и стерт с лица земли. Кто-то, что воскрешенные шиноби Сенджу все еще ходят по этому миру.

Сенсома, выбравшийся из деревни с почетным эскортом, как джинчурики и герой войны, получивший серьезные ранения, так не считал. Конечно, это было нечестно, ведь он-то знал, как работает Эдо Тенсей.

— Это… просто…

У чунина-сопровождающего просто не было слов, чтобы описать то, что он увидел, когда Математик Боя, привел отряд к месту, куда, по всей видимости, направился Первый хокаге после битвы с Цучикаге.

И действительно — масштаб разрушений, развернувшихся здесь, поражал даже с учетом того, что никто из Сенджу окружения не щадил. Нет — здесь прошло сражение совершенно другого уровня: поваленные деревья тут заменялись разрушенными горами; а лужи и речушки, иссушаемые пользователями Стихии Воды, целыми озерами. Вместо созданных в других местах полян, выжженных дорог и даже полей, здесь была целая долина, украшенная небольшим водопадом.

— Долина… Свершения… — пробормотал Сенсома, опуская руку в белый пепел, медленно, неохотно развеивающийся по ветру.

Именно здесь и закончилась эта война. Вместе с существованием клана Сенджу.

— Но кто… — какой-то джонин вышел вперед, дабы получше рассмотреть открывшийся вид. На пепел, оставшийся после воскрешенных он и не взглянул — он не знал, что это. — Кто мог так… Первый Хокаге — Хаширама Сенджу — Бог Шиноби. Его сила позволяет сделать такое, но кто же мог быть его противником?

— Это очевидно, если подумать, — Сенсома встал, напоследок бросив немного пепла в подсумок. — Настолько очевидно, что Хокаге даже не подумали нас предупредить. Мадара Учиха жив.

Сказав это тогда, он круто развернулся и пошел в сторону Конохи, оставив за спиной ошарашенных сопровождающих.

Через три дня после этого сам Хирузен, выбравшись, наконец из завалов бумажной работы, лично осмотрел долину. Официально подтвердив данное ей Сенсомой название, он приказал прекратить поиски тел клана Сенджу, а сам клан считать уничтоженным.

Что говорило только об одном — Хирузен знал о принципах работы Эдо Тенсей.

Всю прошедшую неделю возвращаясь в мыслях к старому другу, Сенсома так и не смог придумать, что ему сказать. Нужно ли начать разговор с поздравлений о новой должности, или же с соболезнований по поводу смерти его отца? Где им лучше встретиться — в кабаке или в кабинете Хокаге?

Хотя… в кабинете, конечно, лучше.

И вот, стоя перед дверью, ведущей в помещение, ранее бывшее личным рабочим местом Первого, а потом и Второго Хокаге, Сенсома задумался вновь.

— Пусть ты и не способен ей пользоваться, чакра у тебя есть, и я ее чувствую, — донеслось до него приглушенное. — Входи, Сенсома.

Перерожденный улыбнулся, отметив сходство этого поступка с обыкновенными поступками Тобирамы, и толкнул дверь.

Хирузен сидел за широким дубовым столом, одетый в церемониальный наряд Хокаге, исключая шляпу. Его традиционное (со времен правления Первого) представление деревне и ее гражданам откладывалось, из-за обилия послевоенной работы и похорон. Сейчас Коноха была не готова к празднику, а потому ею официально правили советы Кланов и Джонинов, а фактически — и те и другие, но вместе с преемником Второго.

Третий Хокаге (не по бумагам, но по сути) слегка улыбнулся и отсалютовал курительной трубкой старому другу. За годы войны Хирузен изменился — он вытянулся, став выше, приобрел мускулатуру — ту самую, которую нельзя заработать просто упражняясь и тренируясь, а черты его лица заострились, превратив его из всегда добродушного парня, часто совершающего какие-нибудь глупости, в настоящего молодого мужчину.

— Пес, Кот, оставьте нас, — негромко приказал он, и Сенсома почувствовал, как две размытые тени скользнули по стенам и потолку, и в кабинете стало как-то… свободнее. Видя непонимание друга, Хирузен пояснил. — АНБУ. Я позаимствовал у Узушио идею скрывать шиноби из отрядов особого назначения масками. Хотя теперь АНБУ не просто спец-отряд, они — личная гвардия Хокаге, подчиняющаяся ему и только ему. Моя гвардия.

— Вижу, ты не терял времени даром, — Сенсома неспешно прошелся по помещению, изредка бросая заинтересованные взгляды на колонны бумаг, расставленные у стола Хокаге, а потом резко спросил в лоб. — Пытаешься подражать Тобираме-сенсею?