Математик Боя. Становление легенды

Мито ухаживала за внучкой и учила правильно это делать, и Сенсому тоже. Они стали ближе друг другу настолько, что про себя перерожденный сравнивал ее с Тобирамой. Они и правда были в чем-то похожи, но… Мито, все же, была женщиной, а потому иногда с ней было тяжелее в общении.

— Цуна снова описалась, переодень ее, Сенсома-кун! — кричала Узумаки из кухни.

— Я… фух! Сейчас занят! — пыхтя отвечал ей Сенсома со второго этажа, где он устроил тренировочный зал.

Сначала по всему дому разносилась неудержимая жажда крови (огибающая, неведомым образом, малышку Цунаде), а через мгновение новый тренировочный манекен, на котором Сенсома отрабатывал удары, разлетался в щепки от мощнейшего удара цепями, призываемыми Мито.

— Теперь свободен, — удовлетворенно комментировала она вполголоса, а Сенсома, удрученный, шел делать грязную работу.

Он, так же, навещал сына Мицуки, так как чувствовал, что обязан ему жизнью (что, в общем-то, было правдой). Орочимару жил в приюте вместе с сотнями таких же сирот детей-шиноби, а потому всякий свободный день Сенсома заглядывал в приют, дабы убедиться, что мальчика не обижают. Естественно, в учреждении, находящемся под полным контролем самого Хокаге, к детям — будущим шиноби, относились бережно. Сам Орочимару рос тихим ребенком, очень похожим на своих родителей внешне.

Джирайю Сенсома решился посетить не сразу. Для сына Тобирамы, Сенсома должен был стать важнейшей опорой, но именно из-за этого ему было так тяжело сделать первый шаг. Как ни странно, помог Хирузен, просто-напросто силой затолкавший бессильного, пока что, Сенсому в поместье, оставленное Вторым сыну.

Няни и домработницы не знали, чьим сыном был мальчик, но прекрасно знали кого ждать. Математика Боя встречали тепло и радушно, заверив, что это поместье настолько же его дом, насколько оно являлось домом для Джирайи.

Маленький крестник Сенсомы был… проблемным. Шумным, шустрым, шебутным — иногда даже опытный джонин в лице Сенсомы не всегда мог за ним уследить. Джирайя почти никого не слушался, любил хулиганить, но при этом обладал просто невероятными способностями по уходу от неприятностей — он просто улыбался во всю ширь маленького ротика и зажмуривал глазки, отчего его детское лицо становилось таким милым, что даже решительно настроенные опытные няни не могли всерьез его ругать.

И, что удивительно, Сенсома… проникся к ребенку. Принял его. Он никогда особо не думал о том, что станет в этом мире отцом или кем-то подобным, но маленький Джирайя был настолько непохож на своего отца, но, вместе с этим, все же был его ребенком и… Сенсома не знал как это объяснить, но с момента своего первого визита в поместье Джирайи, ночевал он только там. Хотя постоянно старался быть тем самым «строгим крестным отцом», которого, по словам нянь, так не хватало мальчику.

— Ты опять подглядываешь за мной? — Сенсома постарался сделать свой голос серьезным и устрашающим, но Джирайя только хихикнул, «прячась» за угол, из-за которого только что выглядывал.

Перерожденный усмехнулся, не в силах хмуриться, пока мальчик на него не смотрит, вытерся специальным полотенцем от пота, ручьями стекающего по его телу, и начал надевать футболку.

Прошло уже больше двух месяцев с момента запечатывания Биджу в его тело, и скоро оно уже должно будет привыкнуть к новому «квартиранту», а значит — должна вернуться и чакра. Сенсома тренировался. Часто, долго и упорно. Он оттачивал стили боя, придумывал новые, размышлял об оригинальных техниках тайдзюцу и просто тренировал тело, как сейчас, в специальных тренировочных залах. Он хотел стать гораздо сильнее к моменту, как сможет снова называться шиноби, а потому не жалел себя и своего времени.

— Тебе не спрятаться, мелкий! — одно смазанное движение из арсенала Миямото Мусаси, и Сенсома уже нависает над испугавшимся поначалу, но потом рассмеявшимся Джирайей. Как сказала одна из опытных нянь — ребенка смешил цвет волос и глаз одного из сильнейших джонинов Листа. — И не сметь смеяться! Мадара все еще на свободе!

Но Джирайя не знал об опасности Мадары, а потому продолжал заливаться смехом. Хотя… и Сенсома, и Хирузен, и все посвященные понимали, что сейчас Мадара не так опасен — он не совершал решительных действий во время войны, а потому и после не должен. Особенно под угрозой новой атаки Эдо Тенсей, ведь, судя по разрушениям в Долине Свершения, окончательно и бесповоротно одолеть Хашираму ему не удалось.

Правда, Хирузен не уточнял, что техника воскрешения, доставшаяся ему, была ущербной, равно как и Сенсома не уточнял, что владеет истинной техникой Эдо Тенсей.

— ЭТО ЗНАНИЕ ОПАСНО…

Перерожденный встал как вкопанный, держа Джирайю на руках. Ребенок Тобирамы завертел головой, вот-вот готовый расплакаться, и Сенсома был уверен — он тоже слышал потусторонний голос, идущий словно отовсюду.

— МФХН… — вновь прогремело откуда-то, и Сенсома все понял.

— Начико-сан, Начико-сан! — позвал он, удобнее перехватывая Джирайю и побежав по коридору.