Математик Боя. Становление легенды

— И только потому, что ваши печати исчезли все разом, вы поняли, что я использовал печать обращения времени?

Тоширо был удивлен. Пусть эта битва была больше похожа на партию в сеги, чем на реальное сражение, но такого уровня сообразительности и интеллекта он от соперника никак не ожидал. Сенсома был доволен:

— Я лишь предположил это. Вы едва ли способны обращать большое количество времени вспять, так что мои лески, сделанные вручную долгое время назад, были от такого обезопасены. Ну, а то, что я сделал их вручную, с помощью кисти…

— Не дало мне быстро проделать обратный процесс, — понял Тоширо. — В бою такие печати не сможет снять даже Узукаге, пусть все и думают иначе. Вы все поняли.

Старый Узумаки действительно был поражен — молодой парнишка из Конохи показал не просто хорошие навыки — он выдал свою гениальность! Сильные личные техники, тренированное и крепкое тело, острый ум и большая смекалка — все это делало Сенсому не просто сильным, но почти непобедимым соперником для большинства шиноби. Даже он — Узукаге, силу которого признавали все в этом мире, и кто по определению никому и никогда не проигрывал в бою, не смог полностью обезопасить себя от этого монстра.

Да — сейчас Сенсома слаб, и исход дальнейшей битвы, если все пойдет как и прежде, очевиден и прост — Тоширо размажет его по стене, но ведь это…

— В награду за чудесный бой, я покажу вам нечто особенное, — улыбнулся Тоширо, расстегивая рубашку и снимая жилет. — Вы, должно быть, знаете, что Узумаки славятся своей великой жизненной силой?

— Духовная и физическая составляющие в ваших телах просто нереальны, — кивнул чунин.

— Это так. И это делает нас отличными бойцами в рукопашном бою, — Сенсома снисходительно улыбнулся, но наткнулся на такую же снисходительную улыбку. — Мы этого не показываем, молодой человек. Да и, признаться, фуиндзюцу куда эффективнее. Но не всегда.

Сильнейший шиноби Узушио быстро и четко сложил ручные печати, впервые за бой применяя ниндзюцу, а не фуиндзюцу, и Сенсома почувствовал…

Что у него совсем нет чакры.

— В битвах шиноби всегда главную роль играет чакра, — тем временем говорил Тоширо. — А если ее убрать — большинство из них будут ни на что не годны. Я слышал об одном из ваших учителей — Мусаси-сане. Если бы чакра вдруг перестала бы существовать, он бы, бесспорно, был бы сильнейшим человеком в мире. Абсолютно сильнейшим. Даже более могущественным, чем Хаширама-кун и Мадара в свое время. Узумаки давно придумали эту технику и свою школу тайдзюцу. Все просто — я запечатал вашу чакру, ценой своей. Так может сделать любой из моего клана, но есть ограничения. В то время как даже ребенок может запечатать силу Мадары, никому рядом нельзя будет использовать даже крупицу чакры — иначе техника окажется разрушена, и сила вернется к владельцам. Во времена Сенгоку Джидай мы часто использовали это дзюцу, за что нас прозвали любимцами Шинигами — ведь противники думали, будто мы отрезаем их душу от тела. Хотя есть у нас и другие секретные техники… Сенсома-кун. Я хочу сразиться с тобой именно так!

— Двадцатилетний лоб избивает девяностолетнего старика, — усмехнулся Сенсома, осторожно разминая поврежденное тело. — Всегда любил такое!

* * *

Проснувшийся утром Хирузен, выйдя на веранду, стал свидетелем необычнейшей картины.

Тоширо Узумаки, с полностью разбитым лицом, только-только начавшим заживать, и Сенсома Томура с повреждениями повсюду, куда падал взгляд, тихо и мирно сидели и пили саке, обсуждая что-то про фуин.

— Узукаге-сама, Сенсома! — преодолев удивление, бросился к ним юноша. — Что с вами произошло?

— И этот человек должен меня охранять, — иронично улыбнулся разбитыми в кровь губами хозяин деревни. — Успокойтесь, Хирузен-кун, меня побил ваш же подчиненный, что явно говорит о вас, как о сильном шиноби.

— И если кому-то интересно, — подал голос Сенсома. — То я сегодня ночью знатно так огреб от Тоширо-сана.

— Давай на «ты», Сенсома, — неожиданно предложил Узукаге. — Мы с тобой сидим сейчас в моей резиденции и нагло пьем, после того, как ты начистил мне рожу. Я, конечно, (ик!) пьян, но…

— Слабоват ты как-то, — покосился абсолютно трезвым взглядом на Узумаки Томура.

— Во-о-от, видишь. У тебя хорошо получается. Хирузен-кун, — и правда немного запьяневший Узукаге вновь повернулся к Сарутоби, тихо охреневавшему от того, что он видел и слышал. — Принесите нам еще саке. И закусить. Или пошлите того хмурого серьезного юношу — Шимуро-сана.

* * *

— Вставай, Данзо, — хмуро произнес Хирузен. — Там господин Узукаге с Сенсомой бухают, нужно докупить кое-чего.

— Чего?! — не хотевший расставаться с одеялом Шимура сам резко вскочил — судя по тону, его друг не шутил.

— Ага. А еще Тобирама-сенсей нас убьет, когда мы вернемся, потому что придурок-Томура надавал Тоширо-сама по щам. И поверь мне, Узукаге еще неделю светить фингалами будет.

— Ох ебать… — схватился за голову Данзо, мгновенно прикинув варианты. — Это же… Это просто…

— Молодой человек, вы идете, или мне самому вставать! — донеслось с веранды пьяное, приглушенное расстоянием.