Mater Hispania: христианство в Испании в I тысячелетии

2. Хотя давность прежних мученичеств, каковыми прославлены блаженнейшие мученики Эметерий и Хелидоний, набрасывает покров забвения на правдоподобность их деяний, однако, живая память об их заслугах, которые необходимо провозгласить по крайней мере потому, что о них молчали, не может и не должна замалчиваться, пусть будет делом писателей обнародовать ту похвалу, которая хотя и уступает по достоинству величине славы небесной, однако, вопреки ненавистному молчанию в течение такого времени, торжественными службами каждый год воздает почет. Почитание основано на их достоинстве, подтвержденном бесчисленными примерами: они приняли обязанность послушания, с которой не могут равняться заслуги восхваляющего. Служение это оценивается не по словам, a no рвению. Рассудок ослабевает в любви, а любовь, которая не думает о том, что может, а лишь о том, чего хочет, всегда щедра и неумеренна в своей стыдливости. Пусть это будет предпринято, даже если выполнение этого дерзко, беспомощность писателя скрывается за достойным сюжетом, и он не боится, что ему вменят в вину то, чего он не может достичь своей похвалой. Уверенно приступает к рассказу тот, кого извиняет величие чести тех, о ком он будет говорить. Таким образом все повествование не будет уничтожено ненавистным забвением, но возрожденная слава прорастет через вереницу лет, так что можно будет понять из того, что сказано, сколь величественно то, что скрыто. Следует рассказ и удивительное повествование о славе, чтобы рассказ своей истинностью дополнил то, чего не в состоянии сказать слово.

3. Рассказывают, что они были воинами-легионерами, только начавшими служить на том месте, где теперь стоит город и своим названием показывает, что здесь раньше был военный лагерь. В то время, когда Галисия, объединенная с Тарраконской провинцией, относилась к Ближней Испании, прогремел дикий крик язычников, чтобы жестокими преследованиями были уничтожены христиане. На этом история нас оставляет и умалчивает о славе столь замечательных деяний, но забвение само оказывается обманутым, ибо вера влагает в грудь верующих то, в чем молчание отказывает ушам слышащих. Итак, или они раньше предали дела своей прежней жизни, прежде чем в мирских войсках стали воевать ради общего первоначала, Бога, или, зажженные внезапным пылом Святого Духа, оставили мирское оружие и побежали на это сражение, в обоих случаях блаженны, в любом случае славны и те, кто изначально последовал Богу, и те, кто был избран Богом, заслужив желанные награды.

4. Но откуда мы можем знать, что именно это было местом их страдания, если город Леон находится оттуда очень далеко? Думаем ли мы, что их туда привезли, или они прибыли туда сами? Допустим возможность обоих толкований и в любом из них увидим славный и возвышенный знак. Нужно иметь в виду упорное преследование, это огромное бедствие для веры; они, побужденные слухами, отправились, желая получить в награду цветущую пальму. Непременно среди первых достойных Царствия Небесного следует поместить тех, которые пришли к мученичеству, хотя их не разыскивали. О выдающейся преданности свидетельствует их желание поспешить на пытки, когда и скрываться не было бы преступлением.

5. Так, я думаю, один обратился к другому: «Давно уже, дражайший брат, мы служим в этих бесполезных мирских войсках, где служение столь досужее и заключено в кратчайшее и преходящее время. Последуем же за знаменами победы истинного Царя. Вот надвигается война за веру – это случай для нас увеличить ряды воинов. Ветеран мира пусть станет новобранцем небесным; отбросив смертное оружие, вооружимся божественным, которое в сражениях не ломается и не раскалывается от острия. Мы почувствуем себя вооруженными еще лучше, когда поднятые знамена с великим именем будут принесены к врагу, которого мы должны победить. Пусть скрепленная делами веры броня добродетелей укрепит непоколебимую грудь, закроет места ранений щитом надежды, непроницаемой защитой упования. Пусть шлемы украсятся острием, сопутствуя в свою очередь любви, с поднятыми верхушками; пусть вера громит врага, вооружившись своими метательными орудиями. Это вечные укрепления, это поистине спустившийся с неба щит, превратно истолкованный язычниками».

6. Пока один это говорил, другой, я думаю, в это время ободрял себя и ответил так: «Не сомневайся, брат, что я разделю с тобой жребий этих великих дел. Разве не так я тебе знаком по прошлым нашим общим делам, что меня придется уговаривать стремиться к славе небесной? Нет, давай же, прервав разговор, докажем это делами и разыщем врага веры, где бы он ни был; дух пылает, желая начать путь, ибо вере свойственно проявляться некоторым образом медленно».