Матери

Томми присел на простыни, нежно погладил ее по бедру и медленно запустил руку ей в промежность. Удивившись его настойчивости, принцесса застонала, расслабилась и принялась страстно целовать ему грудь, оставляя языком влажные следы между бугорками его мышц. Томми стянул с себя последние доспехи, распластал принцессу на ложе и резко вошел в нее, прижимаясь своим багровым телом к ее розовой коже.

Осквернить ее чистоту. Оставить на ней свою печать.

Всякий раз переживая эту сцену, он представлял юную деву с лицом Тессы, но сейчас в его памяти воскрес образ Хейли, ее запах и все еще живой вкус ее прозрачной кожи.

Он двигал бедрами все энергичнее, и так до тех пор, пока не лишился последних сил, вознесшись вместе с ней до немыслимых высот наслаждения, которое в конце концов соединило их в одно целое.

За окнами послышались первые возгласы толпы. Томми вышел на балкон, держа принцессу за руку, и увидел внизу громадную толпу людей: народ единодушно приветствовал его, и этот народ олицетворял душу королевства, которое отныне принадлежало ему и которое он должен был восстановить.

Камень за камнем.

И среди тех, кто пламенно повторял его имя, стояло его будущее воинство, которое он поведет в последнюю битву – в логово своего истинного врага.

Вскоре и тому предстоит отведать его стальной клинок.

Он распотрошит его, как того дракона.

И тогда уже ничто не затмит его сияния.

Хейли

– Дай то, что мне надо, и я уйду, – велела она Руди Фаулеру, развалившемуся перед ней на диване.

Двадцатилетний Руди был их главным поставщиком кокаина – ее и Линдси. Но на этот раз она наведалась к нему в Истборо не за белым порошком.

Руди расставил ноги, принужденно улыбнулся и смерил ее пристальным взглядом. Вздохнув, достал из саквояжа маленький серебристый пистолет и положил на стол.

– Надеюсь, ты не собираешься укокошить своего дружка.

– Думаю, тебя это не касается, Руди.

– Раз уж я решил, черт возьми, сделать тебе одолжение, меня теперь это касается, как ни крути!

– Это только для самозащиты, не будь дураком.

– Не знал, что ты умеешь обращаться с оружием.

– Я этого не говорила. Но учусь я быстро.

– Ты точно не хочешь остаться? А то моя подружка свалила на весь день. Так что у нас вагон времени – можем лучше узнать друг друга…

– Нет уж, спасибо, пожалуй, не стоит, – бросила Хейли, передав ему условленную сумму, и положила оружие в свою сумочку.

Ну и взгляд – липкий как клей!

– Как скажешь, – равнодушно буркнул он. – Только постарайся сделать так, чтобы я не пожалел, что сделал тебе одолжение.

Не удостоив его ответом, Хейли спешно покинула его квартиру и, испытывая легкую тошноту, спустилась вниз по лестнице, потом села в машину Грэма, поехала в центр города и бросила ее у прачечной, оставив ключи на виду – на приборном щитке. Пускай первый, кто их заметит, делает с машиной что хочет – ей наплевать.

Хейли ускорила шаг, плотнее запахнув замшевую куртку, поскольку по улице гулял холодный ветер. Теперь ее уже ничто не связывало с ними. Грэм вряд ли когда-нибудь вернет свою машину, но совесть ее совсем не мучила.

Несмотря на то что ее собственный автомобиль сжег не он и несмотря на то, что, если бы не он, она так и сидела бы в том подвале.

А может, ее вообще уже не было бы в живых.

Впрочем, какая разница, кто да что.

Все они одним мирром мазаны

.

Вернувшись к себе, Хейли включила сигнализацию и упала на диван в гостиной. Отец уехал обедать к своему шефу, жившему в квартире на верхнем этаже бывшего торгового склада на Шервуд-стрит. Прежде чем уйти, он предложил Хейли остаться с ней, отменив эту встречу, но она дала ему понять, что хочет побыть одна. Желая успокоить его, она сказала, что посмотрит какой-нибудь фильм по телевизору и потом ляжет спать пораньше, поскольку с завтрашнего дня собирается снова приступить к тренировкам.

Это была правда, но только отчасти. Однако именно это он хотел услышать.

Хейли достала из кармана пакетик с «коксом», сделала несколько дорожек, втянула порошок носом и, зажмурившись, стала ждать, когда подействует наркотик. Насколько ей помнилось, она впервые проделывала это в одиночку.

Теперь оставалось только надеяться, что день закончится быстрее, чем начался.

Хейли проснулась около девяти утра, удивившись, что проспала всю ночь, ни разу не проснувшись. Она встала с дикой головной болью и направилась в комнату Линдси, но та еще спала в объятиях Майкла. Вот почему подруга ни разу не соблаговолила ее проведать. Ради этого придурка она бросила Хейли, хотя они договорились провести вечер вместе. Порядком раздраженная, Хейли кинулась в гостиную звонить отцу, чтобы он поскорее за ней заехал.

Линдси вызывала у нее едва ли не отвращение, оттого что улеглась в постель с первым встречным.

Уж ее-то, по крайней мере, Томми не пришлось бы насиловать.