Матери

Когда они вернулись в гостиную, Альма, взяв несколько фотографий сына в разном возрасте, вспомнила самые счастливые мгновения, прожитые вместе с Натаном: то была долгая череда ярких картин, позволивших Грэму воссоздать более четкий и цельный образ отца. Потом она рассказала ему о том, что произошло той ночью в доме у реки, – рассказала простыми словами, которые его мать, однако, никогда не могла произнести при нем вслух; то была трагедия, которая внезапно обрушилась на двух молодых людей в минуту, когда будущее, уже казавшееся им ясным и определенным, вдруг померкло.

То была трагедия, сделавшая навсегда несчастной девушку, будущую мать Грэма.

И помешавшая ему самому узнать того юношу.

Митчелл предложил всем пройти в сад и отведать яблочного пирога, только что им самим испеченного. Под ярким солнцем, согревавшим своим теплом Восточное побережье, Грэм провел с ними и с котенком на коленях весь вечер и, собираясь уходить, пообещал заглянуть к ним в следующее воскресенье на завтрак уже вместе с Эмбер, с которой им очень хотелось познакомиться. Тем более что так, пояснил Митчелл, они смогут представить его другим родственникам, живущим неподалеку, благо подобные воскресные завтраки со временем стали для них прекрасным поводом собираться за одним щедрым столом.

Перед уходом Грэм крепко обнял Альму и Митчелла и двинулся вверх по Карлтон-авеню, предвкушая новую встречу с дедом и бабкой и мысленно прокручивая вопросы, которые он не успел им задать, и все, что ему хотелось узнать о своем отце, чей образ навсегда запечатлелся в его памяти. Его опьяняла радость, оттого что впервые в жизни он оказался там, где ему следовало быть.

У станции метро Грэм остановился, чтобы сфотографировать концертные афиши, которыми были обклеены все стены. Потом он снял женщину, державшую за руку мальчонку, с которым она спускалась в метро; затем – паренька на платформе, увлеченно разглядывавшего фантастические комиксы; и наконец – старушку, сидевшую рядом с каким-то отрешенным видом и с огромной хозяйственной сумкой на коленях.

В вагоне он достал из рюкзака роман «Дорога» Кормака Маккарти, но так и не смог сосредоточиться на сухих фразах, отчасти потому, что все его существо переполняло приятное волнение, которое никак не хотело его покидать.

Поднявшись на поверхность, он первым делом заскочил к Тейлор, двоюродной сестре Эмбер. Ее квартира, расположенная на пятом этаже дома в самом центре Гринвич-Виллиджа, была пуста. Тейлор весь день трудилась в больнице, а Эмбер с Гленном, похоже, не появлялись здесь с полудня. Грэм скинул куртку, выпил стакан лимонада на кухне и зашел в комнату, которую делил с Эмбер и Гленном. Улегшись на кровать, он хотел было позвонить матери, но передумал, решив сделать это вечером. Ему надо было многое ей сказать особенно сейчас, когда он узнал о том, что случилось на берегу Теннесси. Хотя, пожалуй, это лучше бы сделать при встрече. Он не мог взять в толк, почему Норма долгие годы скрывала от него ту историю. Ведь она была ни в чем не виновата, и стыдиться ей было нечего. Но у матери была досадная привычка ни с кем не делиться наболевшим и упорно прятать переживания за напускной улыбкой и успокаивающими словами. Ту трагедию она хранила в себе, сокрыв ее, как и многое другое, в глубине своего чрева, точно младенца, которому хотят помешать появиться на свет.

Грэм и представить не мог ужас, который тогда пришлось пережить ей, девятнадцатилетней девчонке. Не мог он вообразить и то, как сам повел бы себя, случись такое с Эмбер.

Равно как и то, как сложилась бы его жизнь, если бы отец не совершил безрассудный поступок, решив искупаться в коварных водах Теннесси.

Тогда мать никогда не встретила бы Харлана, они не перебрались бы в Канзас с его вечной пылью, запах которой Грэм порой ощущал на своей одежде и сейчас.

Но тогда у него не было бы ни Томми, ни Синди. Он никогда не полюбил бы Эмбер и не вытворял бы черт знает что на пару с Гленном.

И не любил бы его – по-своему.

И все это, в сущности, мешало ему перечеркнуть эту жизнь, в которой его отец был не более чем призрачной тенью.

Сейчас, вдали от Канзаса, он не мог избавиться от ощущения, что мать так и не простила его за то, что он освободил Хейли, и, быть может, только поэтому отправила его подальше от себя.

Ведь несмотря на все, что она сказала ему тогда в аэропорту, он так и не понял, почему она внезапно изменила свое решение. Ее разговор с Тессой не мог всего объяснить.

Это было так не похоже на нее.

Впрочем, теперь многие ее поступки казались ему довольно странными.