Матери

И впервые за последние годы Хейли начала молиться. Она молилась, чтобы Господь научил ее, как выбраться отсюда, чтобы кто-нибудь пришел ей на выручку. Чтобы торнадо обрушился на этот злосчастный дом и унес их всех к чертовой матери, а ей наконец принес избавление.

Ей на лицо что-то прыгнуло. Хейли помотала головой, думая, что это паук.

Из глубины подвала послышался сдавленный смех. Словно кто-то прикрыл себе рот рукой, чтобы его не услышали. Смех гадкого ребенка, собирающегося отколоть гнусную шутку.

Это Томми – он прячется в темноте.

Присмотревшись, Хейли заметила в черной глубине подвала еще более мрачную тень – согбенную, будто присевшую на корточки перед прыжком. Хейли не сводила с нее глаз, силясь разглядеть, действительно ли это Томми.

Тень не двигалась.

Догадалась, что Хейли ее видит. И играла с ней.

Должно быть, кто-то проник в подвал, пока она спала. И ждал, когда Хейли ослабит бдительность, чтобы ринуться на нее и в очередной раз овладеть ее телом, подобно кошмару, готовому овладеть слабой душой.

Но к чему столько усилий? Она же скована наручниками и никак не сможет ему помешать.

Тень в дальнем конце подвала между тем изменила форму – словно чуть сдвинулась в сторону. Хейли не могла отвести от нее глаз и старалась уловить малейшее ее движение, как это было однажды в детстве, когда она, еще совсем маленькая, оцепенев от ужаса, битый час следила за огромным круглым пятном на стене у себя в спальне, вообразив, что это тень головы человека, который подглядывает за ней в окно.

Она так и не узнала, что это было. И с тех пор ложилась спать только с задернутыми шторами.

Хейли заставила себя окликнуть его по имени, но ответа не услышала. Тогда она попыталась сосредоточиться на своем дыхании, поскольку знала, что это помогает успокоиться. Тем не менее она боялась, как бы он не набросился на нее, как пауки, когда она будет меньше всего этого ждать.

Впрочем, если ей действительно повезло и это не Томми, тогда это могли быть только пауки, а они меж тем успели окружить ее со всех сторон, точно солдаты деревню, которую они вот-вот предадут огню.

Быть может, она снова почувствует, как его рука хватает ее за бедро, почувствует его дыхание и тяжесть мускулистого тела, прижимающегося к ее животу. И ей снова станет дурно.

Только на этот раз она непременно его убьет, убьет, убьет!..

Томми

Томми нажал кнопку – вспыхнул карманный фонарик, осветив холодным светом потрескавшуюся стену напротив. Он целый час боролся с желанием его включить, опасаясь, как бы кто-нибудь издалека не заметил, что он здесь. Тьма в этих стенах была чернее ночи и мрака, к которому он привык, таясь в тиши своей комнаты. Хотя он знал это место как свои пять пальцев, сейчас ему казалось, что здесь все теперь по-другому. Очертания скотобойни резко изменились, утратив знакомый вид.

К тому же холод стоял собачий.

О сне он и помыслить не мог. Следовало дождаться первых лучей солнца, а там можно и отдохнуть.

Томми положил фонарик на землю, осветив кучки скопившейся со временем пыли.

В окно были видны только пустынные поля.

Хейли сейчас, должно быть, уже далеко – у себя дома, в городе, где ему нечасто случалось бывать. Она, наверное, тоже не забудет те мгновения, что они провели вместе. Ей все понравилось – он был уверен. Прокрутив в голове все сызнова, он подумал, что не ударил в грязь лицом, хотя для него это был первый такой опыт, и он боялся оконфузиться, извергнув сперму чересчур быстро и оказавшись не на высоте.

Скоро этот миг повторится. И так до бесконечности.

После полудня Томми рискнул подъехать к реке, разлегся на берегу в траве и целый час курил сигарету за сигаретой. Неожиданно чуть поодаль остановилась какая-то девица, проезжавшая мимо на велосипеде, – она попила воды и стала звонить по телефону. На ней было платьице в горошек, прикрывавшее ее почти прозрачную кожу; она даже едва заметно улыбнулась ему, когда их взгляды встретились. Томми внезапно захотелось подойти к ней поближе и попытать удачу – может, ему еще раз удастся обладать дивным телом, только теперь у него сразу все получится и он не повторит прежних ошибок. Но, вспомнив, что сейчас самый разгар дня, он мгновенно смутился и, силясь совладать с накатившим возбуждением, решил просто понаблюдать, как она разговаривает по телефону.

Следующей будет Тесса Уилкинс, и только она.

Из-за нее он все никак не отваживался уехать в другой конец страны, чтобы больше никогда не возвращаться. Ощущение, что Тесса совсем рядом, успокаивало его, придавало надежду, хотя как раз сейчас она, должно быть, мирно спала и видела дальние страны в своем прекрасном сне, в котором он себе отказывал.

Томми отрезал ломтик сыра, положил на кусок бескоркового хлеба и все это жадно проглотил.

В его голове крутились самые разные мысли. Прежде он не думал, что, когда окажется в этом месте один, ему будет так плохо. Он не смел признаться себе, что боится. Томми так хотелось быть сейчас рядом с братом у Эмбер, тот подсказал бы, что ему делать, и помог пережить одиночество.