Материал Ра. Закон Одного. Книга 5

И наконец, каждый, кто поглядел бы на нас тогда, попавших в такую вот переделку, ни за что бы не поверил в это, так внешне мы были само совершенство доверия друг к другу. Я всегда думала и думаю о Дон каждый час моей жизни, о моём любимом, и его боль и страдания всегда передо мной. Но я больше не чувствую изматывающей и смертельной печали, которая приковала меня к постели на первые несколько лет после его смерти. Всё хорошо, ничего не потеряно. И я по-прежнему ловлю солнечные лучи на своём лице по утрам, и во мне больше нет необходимости прятаться в тени и зависать в своей обычной печали, горюя о потерях. Время вылечило мой сломанный дух, позволило снова устремиться душой в ритмичное ежедневное существование, сладостную жизнь. И Дон остаётся со мной, внутри меня. Кстати, что любопытно, мы часто получаем письма, в которых говорится, что Дон помог кому-то, либо какой-то фразой из его книг, либо – прямым посещением. Дух Дона – это невероятная щедрость, полностью освобождённая от условностей, связывавших его в жизни, она вылилась в его безвременное существование, и я думаю, что его служение будет продолжаться так же долго, как будет нужда в нём, в его мудрости и глубине души у нас, живущих на Земле, здесь и сейчас. Утверждение Ра, что источником катализатора является самость сущности, особенно Высшее Я, по своей глубине проникновения в самую суть, я думаю, даже невозможно ни с чем сравнить. Мы всегда относим боль от возникновения нового катализатора на других, полагая, что они приносят этот самый катализатор. Но мы забываем, что другие – это и есть мы сами. Не ПОХОЖИЕ на нас, а мы сами, наши сердца и души. Если рассматривать наш путь под таким углом зрения, то можно увидеть всю полноту трагедии с Доном и мою болезнь, его смерть, как то, как Творец помогает творцу с катализатором, нужным для самой сильной из возможных поляризаций сознания и величайшего роста духа. Открыв своё сердце, Дон заболел и умер, всё строго в традиции утерянной любви и отчаянного романса, который продолжался с самой первой нашей встречи. Его смерть была последней, отчаянной отдачей всего себя нам. Всё было так, будто Дон до конца исполнил всё, что наметил по жизни, а затем выполнил последнее своё задание, с которым пришёл на Землю, на физический уровень: до конца открыл своё сердце. Он был так невероятно мудр – что даже его жертва, принесение самого себя в жертву в наиболее жестокой форме, в литературном смысле, стала сочетанием и балансированием полноты мудрости и любви.