Материалы к альтернативной биографии

   - Я ничего от тебя не прошу. Делай, что хочешь, не обращай на меня никакого внимания... Как твоя драма?

   - Так...

   - Ты говорил, она страшная.

   - Ну, да. Толпа чертей. Вроде Макбета.

   - Это тебе не мешает?

   - Что - это?

   - Страх.

   - Я знаю заклинание, отгоняющее его.

   - Научи.

   - Не сейчас... Вот дьявол, как сияет солнце ярко!

   - Какое солнце? - На небе луна.

   - А я сказал, что солнце ярко светит.

   - Иль это не луна? Иль я ослепла?

   - Нет, но не ослеп и я. Не шаровая ж это молния или пузырь из лавы в туче пепла. Рассуди же здраво: кругло, ярко - значит солнце. Так любой ответит.

***

   Готический кабинет разделили вдоль от входа и до противоположной стены и от пола до потолка тугой сеткой из толстых канатов, вроде тех, что натягивают на больших кораблях, чтоб можно было взбираться к парусам. Меж створками дверей приколотили толстый брус. Каждая из них открывалась особым ключом. На каждой половине комнаты были лёгкий стол, табурет, скамейка, кресло-качалка, три подушки, плед, всё необходимое для письма, собака и оружие всех видов.

   Первые сорок минут я добросовестно скрипела пером за столом, откладывая готовые листы в аккуратную стопку, потом, всё чаще и чаще глядя на компаньона и всякий раз находя его в разных местах и позах, заражалась его беспокойностью, садилась на пол, бродила из стороны в сторону, засматривалась в окно или на огонёк свечи.

   Нередко мы обсуждали наши работы, деликатно делая вид, что говорим о постороннем:

   - Сегодня я перечитал блейковского "Тигра". Нигде прежде не было столь очевидно описано творение как грубое, бессмысленное насилие.

   - Я не считаю, что наделить существо существованием - это такое же преступление, как убийство.

   - Это роковая неодолимая потребность: у одного - создавать, у другого - губить. Две стороны одной медали. Одна другой стоит.

   - А я вот думаю, как можно просить власти или богатства у стихийных духов?

   - Запросто. Ведь всякая материя и сила у них во владении, зато ни о чём другом они не имеют представления: ни о любви, ни о памяти...

   - Если им чужда всякая ментальность, как они могут говорить?

   - А как написать о них драму, если они будут молчать? Впрочем, они всё равно ничего толкового не говорят, и драма не о них.

***

   В моём воображении неслась череда смертей. Я скулила от ужаса над рукописью, оцепеневшая, закутанная в плед, наконец подбежала к сетке, где уже ждал меня товарищ с тёплыми объятиями и тем, что он называл заклинанием от страха:

В час, когда, безутешен и зол,

Бродит призрак по сумрачным залам,...

Я залезу под письменный стол

И накрою его одеялом.

***

   Он с равной страстью любил свою готику и презирал чужую. Однажды взялся читать нам вслух "Замок Отранто", по обыкновению, щедро пробавляя отсебятельством, и я за всю свою жизнь не хохотала дольше.

   Но стоило продемонстрировать малейшую несерьёзность в отношении его созданий, как из его руки вырастал огненный меч, а из глаз сыпались молнии.

***

   Как-то к утру он расхрабрился и попросил меня прочесть вслух фрагмент его драмы - монолог, полный обличений и проклятий, которых хватило бы на десятерых злодеев. Я озвучила, а с автором случился приступ паники. Он забился в угол и минут семь кричал, будто его жгли раскалённым железом.

   Именно в этот момент, ведомый коварным доктором, в наше убежище ворвался Перси. Меньше всего он предполагал увидеть такое, и его нежным сердцем завладела жалость, подкрепляемая раскаянием. Корабельная сеть блестяще играла роль тристанова меча, а сомнительной репутации хозяин отнюдь не выглядел счастливым любовником, так что ревность казалась невозможной.

   Пока опытные слуги приводили в порядок своего паранормального лорда, Перси провёл литературное расследование. Он признал, что мой роман стал лучше, а драма Джорджа - местами подлинный шедевр. Эта оценка окончательно восстановила душевное равновесие припадочного, и он непослушным губами сказал: "Ещё бы!" и подмигнул мне.

   - Что произошло? - спросила я, припав к сетке, - Тебя что-то напугало? Неужели заклятье не помогло?

   - Оно перестаёт действовать, если пересказать его кому-то другому.

   - Так зачем ты это сделал? Мой страх мучил меня, но не сводил с ума.

   - И меня не свёл, - отвечал Джордж, задыхаясь, но уже пытаясь самодовольно улыбнуться, - Эта голова крепче, чем выглядит. К тому же мог ли я оставить тебя безоружной в нашем общем деле? Тебе труднее. Стихи питают, а проза - питается. Потому я её ненавижу.

***